Я схватила его за предплечья.
— У меня нет с ним отношений! И не будет.
— Я доведу твое дело до конца, как и обещал, — спокойно ответил он, бережно убирая мои руки. — Насчет этого можешь не переживать. О том, что было… Давай просто забудем. Хорошо?
— Забудем? — переспросила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Я не держу на тебя обиды. — Тимофеев нахмурился. — Сам виноват.
— Но…
— Всё это было ошибкой, прости.
Я отшатнулась назад. Слова любви уже были готовы сорваться с моего языка. Теперь же я онемела. Сердце встревоженно забилось в груди.
— Да уж, — прошептала я, — стоило спросить раньше, что для тебя значил тот поцелуй.
Мне показалось, что я получила бумерангом по голове. Просила Донских забыть о том, что между нами произошло. Так наивно. И сейчас слышала «забудем» в свой адрес. Расплата настигла меня гораздо быстрее, чем ожидалось. Я почувствовала, как меня пронзают стыд и страх одновременно.
— Сейчас это уже не важно, — с горечью вымолвил он.
— Нет, важно. Я всю ночь не спала, пришла сюда в этом дурацком платье, чтобы сказать тебе о своих чувствах. А ты… Ты ко мне хоть что-нибудь чувствуешь?!
Тимофеев впился в мое лицо глазами, глядя сверху вниз и не моргая. Его взгляд был таким печальным, что у меня заныло в груди.
— Что это было, Лёш? — Я поняла, что срываюсь на крик, и понизила тон. — Мне даже смешно, как я могла себе всё нафантазировать! Вот дура…
Из меня вырвался диковатый, клокочущий смех. Руки задрожали.
— Саш, — усмехнулся он с горечью. — Зачем тебе такой, как я?
— Какой такой? — искренне удивилась я, чувствуя, как слеза стекает по моей щеке.
— Ты знаешь, о чем я. — Он сделал шаг назад, продолжая возвышаться надо мной, словно гора. — Не стоит что-то делать из жалости, потом горько пожалеешь. У тебя есть полноценный мужчина рядом, просто будь счастлива рядом с ним. Я искренне тебе желаю этого, от всего сердца.
— Здорово, — задыхаясь, проговорила я. Мне не хотелось верить своим ушам. — Спасибо. Не думала, что ты такой… слабак.
— Пусть так, — отводя глаза, согласился он.
Я развернулась и, задыхаясь, побрела по набережной в сторону дома. Босоножки тоскливо болтались в руке. Голые ступни царапал неровный асфальт. Не так я себе представляла этот разговор. Так много хотелось сказать, но слова так и не покинули моих губ. Я почувствовала, как слезы каплями стекают с моего подбородка.
Совсем рядом с берегом пролетели две чайки, покружились низко, возле самой воды, и вновь поднялись ввысь, обнимая крыльями облака. Их крик был тревожен, словно прощальная песня. Они летели высоко, растворяясь вдали, как в синей вечности, пока совсем не исчезли из вида.