Полк на скорую руку организовал оборону. И теперь ее перемалывали немцы. Артиллерии почти не осталось — передавили гусеницами и накрыли огнем немецкие танки, правда, и сами отступили, понеся потери. Но придут снова…
На следующий день у меня чуть уши не сорвало — такая была канонада. Немцы снарядов не жалели. Двумя волнами на нас зашли бомбардировщики. В итоге противник замкнул кольцо и отбил все атаки пытающихся деблокировать полк частей дивизии.
Выйти из кольца шансов у нас было мало.
Когда закончился грохот, на мир обрушилась сказочная тишина. На командном пункте мы с комиссаром выслушивали итоги боя. И артналет, и атаки немцев мы пережили. Но это временно. Большинство наших пушек и минометов уничтожено. А для оставшихся совсем мало боеприпасов. Бойцы частично деморализованы. Во втором батальоне комбат сорвал попытку перехода взвода к немцам, лично шлепнув зачинщика.
— Если не подтянут резервы, а их у армии просто нет, перемолоть остатки полка — дело одного-двух дней, — пояснил полковой комиссар. — Да, жаль. И я виноват — не отменил приказ комполка! И что теперь? Был полк — и нет полка.
— Мы еще живы, — сказал я. — И сдаваться не будем. Пусть даже костьми ляжем.
— Ляжем. Все дружно… Эх, товарищ чекист. Знаешь, солдатская доля тяжела. В любой момент он должен отдать самое дорогое, что у него есть — собственную жизнь. И как убедить человека в необходимости этого? Как сделать так, чтобы приказ стал для него дороже жизни?
— Не убедим, так заставим, — произнес я. — Не великий я искусник в военном деле, но понимаю — нужно прорываться к своим.
— А как? — Комиссар начал водить указкой по карте. — Тут поле — его плотно держат под прицелом немцы. Здесь — река. Здесь — их артиллерия и танковая часть. Все ходы перекрыли.
— Через реку надо идти.
— Навалятся и сомнут.
— Ночью можем пройти. Вот здесь на берег выберемся, — ткнул я в карту. — Можем даже артиллерию перевезти.
— Если она лед не проломит.
— Лед выдержит. Быстро надо все делать. Неожиданно для немцев. Но для этого нужно их силы и внимание оттянуть.
— Отвлекающий удар?
— Точно. Частью наших людей придется пожертвовать. Шансов у них не будет.
— Понятно. Прав ты, товарищ особист. Жаль, грамотных офицеров почти не осталось. Лейтенантики после училища, командиры из запасных полков.
— С отрядом отвлечения я пойду. Если доверишь.
— Ты чего? — уставился на меня комиссар. — Тебе это зачем? Не твоя же работа!
— Да говорил один мой начальник, что в таких случаях военный контрразведчик — последняя линия обороны… Или наступления.
Что меня толкнуло на такой шаг? Рациональность? Может быть. Из оставшихся на ногах офицеров я не ощущал ни в ком святой решимости и готовности сделать такое. Ну а еще — как я мог послать людей на смерть, а сам по их костям выбираться к своим?