«Что же все это значит?» — спрашивал Курган сам себя.
Неужели конец? Что случилось? Да что бы ни случилось, немцы церемониться не будут. Они живут по принципу: лучше шлепнуть десять невиновных, чем упустить одного виновного.
Виновный? В чем? А ведь любимый его метод, когда в поисках неблагонадежных элементов преувеличиваешь или наговариваешь на людей, может работать в обе стороны. Тогда оговор?
Черт, ну где он допустил роковую ошибку? И что теперь ждать от немцев?..
Не знаю, кто еще умудрился облететь, объехать, пройти, проползти на пузе столько позиций самых разных фронтов, армий и укрепрайонов, сколько я за месяцы службы в специальном отделе.
Скучать нам не давали. Абвер в разы увеличил поток агентуры. Немцы решили завалить нас количеством. И с этой шпионской ордой надо было что-то делать.
И мы делали. Нарабатывали эффективные методики борьбы с парашютистами, с внедренными агентами.
Давно прошло напряженное отчаяние первых месяцев войны, когда каждый выявленный шпион автоматически становился трупом. Тогда к стенке ставили без разговоров. Сейчас наступала пора квалифицированных игр с абвером.
Немало головной боли нам доставляли и другие германские разведывательные органы — те же зафронтовые команды СД. А тут новый зверь появился — предприятие «Цеппелин». Это так назвали новую разведслужбу в составе VI управления РСХА (СД-заграница), имеющую целью стратегическую дестабилизацию советского тыла. Но и в нашей зоне ответственности его агенты стали возникать. У фашистов разведслужбы и контрразведка вечно тянут одеяло на себя, наступают друг другу на пятки, пытаясь зарекомендовать себя перед фюрером.
Вересов, на которого время от времени накатывала язвительная ирония и стремление витиеватой руганью выразить свое недовольство некоторыми сторонами окружающей действительности, отхлебывая свой вечный чай из стакана в подстаканнике с портретом Дзержинского в кабинете на последнем этаже Лубянки, ворчал:
— Вот скажи, учитель, что такое цеппелин? Это же воздушный пузырь такой?
— Дирижабль.
— Во-во. Аэростат… Центр «Цеппелин», дивизия «Эдельвейс», группа «Марс». Любят тевтоны красивые названия. Романтики недоделанные, Шиллера им в задницу и Иоганна Вольфганга Гете вдогонку!..
Основная часть заброшенных немецких агентов добиралась до первого представителя государственной власти и сдавалась. Все как один они утверждали, что согласились на сотрудничество с одной целью — выжить, перейти линию фронта и явиться с повинной.
Конечно, немцы знали о не слишком высокой надежности своих питомцев. Понимали, что большинство из них побежит в НКВД, сверкая пятками. Но они считали, что если хотя бы каждый десятый принесет пользу вермахту, то и при такой арифметике все затраты окупятся сторицей. И были где-то правы.