— Откуда ты это знаешь?
— Посмотри на себя. Бухло, наркотики, продажные девки. Ты уже пародия на человека.
— «Мне так больно, что я не могу не улыбаться», — процитировал Тайрек книгу Жизни. — Тебе-то что? И откуда у тебя кольцо?
Незнакомец почесал голову плохо гнущимися пальцами. «Что-то не так с его правой рукой, — подумал сааксец. — Он всё время держит её отстранённой от тела. Может, аугментика?»
— Честно? Мне вообще плевать на тебя. А про колечко говорить ещё рано, — сказал мужчина. — Факты таковы: ты скоро сдохнешь. Дурь, обезболивающие — это всё не поможет. Ещё где-то шесть-семь недель — и всё, скажешь «привет» утилизатору.
— Я лучше сдохну, чем позволю первенским докторам трогать меня, — Тайрек выразительно сплюнул в пепельницу. — Кто тебе обо мне рассказал?
— Лучше спроси, кому рассказал о тебе я. Кое-кому ты нужен живым. Уж больно прошлое твоё интересно.
— Им известно что-то конкретное?
Мужчина ухмыльнулся и заговорщически наклонился вперёд:
— Они знают, что ты бывший Багровый Штык.
Тайрек почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Тошнота снова подступила к горлу. Пытаясь её удержать, Тайрек вдруг поймал себя на том, что лезет рукой в карман с наркотиками. Он очень долго бежал от реальности, но она всё же нагнала его.
— А бывших Багровых Штыков, как известно, не бывает, — продолжал незнакомец, отстукивая костяшками пальцев так знакомый Тайреку ритм. В его воображении затрепетали алые флаги. Они были белыми, пока первенцы не утопили их в крови. — Кошмары ещё мучают?
— Нет, — прошептал Тайрек севшим голосом. Резко вскрыв бутылку с виски, он налил себе стакан и разом осушил содержимое. Во рту мгновенно всё пересохло, горло загорелось, из глаз чуть не брызнули слёзы. Но это лучше, чем слушать роящиеся в голове мысли. — Уже нет. Гипнотическое внушение. Прошёл повторный курс после Приюта. В первый раз не помогло.
— Мне тоже, — сказал незнакомец и приспустил очки. На Тайрека взглянули тёмные, почти что чёрные глаза. Глаза сааксца.
— Давненько я не видел земляков, — пробормотал Тайрек.
— Нас после войны не особо жалуют, брат. Мне пришлось изменить внешность, чтобы хоть как-то влиться в общество.
— Как тебя зовут?
Незнакомец помедлил, прежде чем ответить.
— А ты не помнишь?
Тайрек покачал головой. Мужчина лишь усмехнулся.
— Меня зовут Сафир.
Тайрек снова взглянул на незнакомца.
— Лейтенант Сафир? Ты же сгинул в бою.
— Пуля — дура, братец Тайрек. Я всегда тебе это говорил.
Тайрек запустил пальцы в волосы. Как тогда, десять лет назад, стыд пронзил всю его сущность. Тайрека снова начало подташнивать. «Я же видел его труп! Неужели первенцы его вытащили, как и меня?» Он задушил и закопал прошлое, пытаясь спасти свою жизнь, отбросил винтовку, сжёг форму. Гордость пришлось оставить ещё в школе. Но сколько ни хоронил бы Тайрек прошлое, оно живым мертвецом продолжало идти следом. В каком-то смысле, не воля прокладывала ему путь вперёд, а старые грехи. «Солдат может взяться за лопату, но его руки всегда будут помнить оружие», — говорил командир Бедан. Тайрек надеялся, что хоть в этом легендарный ветеран ошибался.