— Если я почувствую, что ты пытаешься вмешаться… Вернуться…
— Ты не посмеешь. Не сможешь.
— Ты знаешь, кто я?
— Да.
— Я посмею? Я смогу?
Молчание.
— Ты понял меня, Клайд.
В тишине комнаты раздается звук удара, так лезвие пробивает дерево. Еще несколько секунд смотрю в свое отражение. Молча поворачиваюсь и выхожу на улицу. В середине стола покачивается нож для писем, доска пробита насквозь. Безжалостный удар пригвоздил небольшую фотографию весело смеющейся девушки в изысканном вечернем платье.
Быстро иду уже знакомой дорогой по улицам, заливаемым вечерними сумерками. Шляпа низко надвинута, никого сейчас не хочу видеть, ни с кем не хочу здороваться. Потом, все потом. Роберта там, наверное, думает, что не приду, уже стемнело, а меня все нет. Вижу кондитерскую, еще открыта, взять пирожных? Нет, не сейчас, не задерживаться. Становится прохладно. Вот и ее улица. Темно на ней, редкие окна горят кое-где. Вот и знакомый дом, солнышко, я пришел. За окном виден силуэт, останавливаюсь поодаль, приглядываюсь. Сидит за столом, как и вчера. Вот встала, походила немного, подошла к окну, осторожно выглянула. Опустила голову и вернулась за стол. Огляделся по сторонам, осмотрел улицу, пока никого. И через мгновение Роберте в стекло летит камешек. Послал почти с двадцати метров, ближе подходить рискованно, не все еще легли, да и Гилпины, скорее всего, не спят. Вчера я заявился куда позже. Судя по звуку, я чуть не высадил Берте стекло. Ещё один круговой взгляд, никого. И броском пересек улицу, выпрямился, прижавшись к стене, легонько стукнул по раме. Я — здесь! Я!
— Клайд, это ты?
Окно уже открыто, лицо Роберты смутно белеет в полумраке.
— Берта, можно лезть, все в порядке?
— Давай, только очень тихо.
Да, Гилпины еще не спят. Быстро и бесшумно втягиваю себя в окно, попадаю прямо в объятия.
— Милый, я так рада!
— Берта, свет! С улицы видно…
И пригибаю нас к полу.
— Давай пригасим немножко, ладно?
Роберта убавляет накал лампы, а я задергиваю занавески. Вот, закрылись и затаились. Поворачиваемся друг к другу и не знаем оба, что сказать, слова вдруг потерялись. Роберта робко улыбается и показывает на стол. Там накрыт ужин, чувствую аппетитный запах чего-то мясного. Милая… Все, как в видении у зеркала. Кроме слез. Ведь я пришел и той картины — не будет. Не будет! Как же он боялся, что я приду сюда, как не хотел этого… Ведь если он прав — зачем меня удерживать? Наоборот, дай прийти, признаться, получить свою ненависть. И уйти обратно к себе, забыть. Ложь. Все, что он сказал — ложь! А правда в том, что после сегодняшнего вечера — все станет иначе, появится новый мир, новая жизнь. И места в ней ему — не будет. Не будет!