— Вот, подумала, ты опять голодный придёшь и мы поужинаем.
— Я страшно голодный, Берт, ты умница.
Слегка напрягшееся лицо Роберты при этих словах расслабилось, улыбка стала смелее, она боялась сделать что-то не так… С половины хозяев донёсся приглушённый разговор, засмеялись. Кивнул в ту сторону.
— Не спят ещё?
— К ним гости приехали, из Сиракуз, какие-то родственники. Они и меня звали, еле отговорилась, сказала, что устала.
Роберта вдруг легко коснулась моего плеча, шепнула.
— Клайд, я сейчас.
Подошла к кухонному шкафчику в углу, открыла створки и что-то бережно достала. Вернулась с большим тяжёлым на вид свертком, осторожно положила его на стол. Я заинтересованно присмотрелся, подойдя поближе. Заглянул Роберте через плечо, почувствовал тепло, запах волос. Ее руки дрогнули, она тоже почувствовала меня, замерла. На мгновение закружилась голова, захотелось ее обнять, прижать к себе, зарыться лицом… Шепнул ей, чтобы как-то снять возникшее между нами напряжение… Ожидание…
— Что это, Берт?
Она вздохнула, словно очнувшись, медленно, словно не решаясь, развернула тяжёлый трехзвенный футляр темно-синего бархата, вытертого на сгибах. В свете тусклой лампы мягко забликовало старое полированное серебро. Вот оно что… Смотрю на его содержимое. Долго. Поднимаю взгляд, Роберта молча смотрит на меня, ее глаза лучатся тем же вчерашним нездешним светом.
— Бабушкино?
— Да, Клайд. Мама дала мне с собой, сказала, приданое…
И смущенно пожала плечами, улыбнувшись, подошла ко мне.
— Клайд…
— Что, солнышко?
— Ты не думай, я ничего такого не имела сейчас в виду…
— Шш, не надо так, Берт…
— Нет, ты послушай…
— Слушаю.
— Просто захотелось тебя встретить вот так. Ужин… Лампа… Бабушкины ножи и вилки…
— Ты очень правильно все сделала.
Роберта, решившись, осторожно обняла меня, как будто сомневаясь, опасаясь чего-то. И я так же осторожно отвечаю на это объятие, мы оба боимся что-то сделать не так, словно… Как будто мы незнакомы и ищем пути, ниточки друг к другу. И не хотим случайно разорвать те, что между нами уже протянулись. Так и стоим возле стола с нетронутым ужином.
— Знаешь, — шепнула.
— Что?
— Я уже один раз доставала этот футляр для тебя… Давно.
— Когда?
Берта слегка потерлась щекой о мое плечо, устраиваясь поуютнее.
— Давно… На прошлое Рождество.
Молчание.
— И я тогда не пришел…
— Не пришел.
Молчание.
— Я сейчас решила, пока тебя не было и ждала… Было мгновение, я почувствовала… Очень сильно почувствовала…
— Что, Берта?
Она глубоко вздохнула и закусила губу, сжала мою руку горячими пальцами. Тихо произнесла.
— Что ты не придешь.