Мориц не пытался даже встать.
— Правильно, — протянул он, — я подожду здесь вас: я тоже хочу знать его мнение.
Я встретил доктора в вестибюле и повел его вниз.
Мильфорд выглядел гораздо хуже, чем раньше: на его сером лице выступили красные пятна, а губы были искривлены и сжаты плотно от боли.
Ричи подошел к нему и тщательно осмотрел.
— Боюсь, что вы съели что-то скверное, — сказал он, спустя несколько минут.
Мильфорд бессильно опустился на подушки и чуть слышно прошептал:
— Я умру, сэр?
— Что вы, дорогой мой, нет, нет! — сказал Ричи с одобряющей улыбкой. — Примерно через неделю вы будете совершенно здоровы! Но пока вы должны лежать абсолютно спокойно и исполнять все, что я вам скажу.
Как только мы вышли в коридор, я спросил доктора:
— Ну, в чем же дело?
Последовало короткое молчание, после которого Ричи ответил:
— Дело в том, что этого человека отравили!
Я не знаю, поразило ли меня само известие, или слово «отравили», но во всяком случае, сообщение доктора вызвало во мне неприятное волнение.
— Отравили, говорите вы?… Намеренно?
Ричи нахмурил брови.
— Не могу сказать уверенно, это странный случай, но нет сомнения, что у него одна из форм отравления!
— Что нам надо делать? — спросил я.
— Прежде всего, нужно дать сильное рвотное и держать больного в тепле. Я пришлю сестру из больницы св. Георгия, с точным указанием и приду к вам еще раз сегодня утром, немного спустя.
Я старался быть спокойным, но в душе волновался и злился… Неужели Мильфорд стал жертвой деликатной внимательности, направленной на меня?…
Когда доктор ушел, я постоял несколько минут в вестибюле, не зная, как мне поступить… Сообщит ли Морицу о том, что я узнал, или просто сказать ему, что Мильфорд серьезно болен?!..
Наконец, инстинктивное недоверие к этому человеку взяло верх и я решил пока воздержаться от лишних слов.
Когда я вошел в столовую, Мориц встретил меня протяжным: «Ну-у?».
— К сожалению Мильфорду плохо, очень плохо! — ответил я.
— Чем он болен?
— Ричи сам не знает, в чем дело, — заявил я с невозмутимым хладнокровием. — Он полагает, что болезнь протянется несколько недель.
Мориц зевнул.
— Как это отравляет существование.
— Да, — сказал я небрежно, думаю, что мне придется взять другого слугу.
— Вот что я вам предложу, — отозвался Мориц. — Поедемте вместе к Сигрэву, — мне все равно надо ехать до Ганновер-сквер… Там, вероятно, записано много подходящих людей!
Его предложение показалось мне вполне благоразумным и, хотя я целиком разделял недоверие Норскотта к своему кузену, но мне не хотелось с ним спорить. Я решил отложить это удовольствие до того времени, когда у меня будет более твердая почва под ногами.