— Все обошлось хорошо, — проговорил я, желая их утешить, — никто не пострадал.
Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала, а младшая — горничная, что приносила мне утром чай, сказала:
— О, мистер Норскотт, мы думали, что вы уже убиты!
На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и обратился к женщинам:
— Идите, оденьтесь и узнайте, что случилось с электричеством!
Поднимаясь по лестнице, я услышал звуки голосов. Дойдя до площадки, я увидел Мильфорда, а рядом с ним женщину в костюме сестры милосердия.
Заметив меня, Мильфорд вскрикнул и опустился на дубовую скамью, стоявшую позади него. Вся грудь его ночной рубашки была в крови.
— Вы ранены? — взволнованно спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, нет, сэр! Это от того человека: у него все лицо было окровавлено.
Я обратился к сестре милосердия, которой необходимо было дать некоторые объяснения.
— Здесь произошло покушение на грабеж! — сказал я. — Вчера я нанял нового слугу и он, по-видимому, пришел с поддельной рекомендацией! Проснувшись я нашел его в своей комнате и, понятно, ударил его… До вас, вероятно, донесся шум?
Сестра, оказавшаяся женщиной с большим самообладанием, кивнула головой.
— Мой пациент услышал шум, — сказала она. — Я пыталась удержать его в кровати, но он оттолкнул меня и раздетый понесся наверх. Единственно, что могла я сделать, это бежать за ним вслед и зажечь свечи.
Я положил руку на плечо Мильфорда.
— Вы хороший слуга, Мильфорд, но отвратительный пациент! Вы должны немедленно лечь в постель!
Он слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Я помог ему встать на ноги дал ему опереться на мою руку и спустился с ним вместе с лестницы. Сестра следовала за нами. Мы дошли до нижнего этажа, когда электричество вновь загорелось, и в коридоре появилась горничная.
— Мы выяснили, что случилось с электричеством, сэр, — сказала она, кто-то выключил ток!
— Ну, теперь все в порядке, — заметил я. — Вы можете идти спать: думаю, что больше вас беспокоить не будут!
Я довел Мильфорда до кровати, уложил его и оставил на попечении сестры милосердия, а сам поднялся к себе.
В комнате царил ужасный беспорядок на полу лежали железные предметы, разбитое стекло, куски рамы от картины, перевернутый стол.
Я кое-как все убрал и стал с интересом разглядывать следы от двух неудачных ударов, направленных на меня моим противником. Мне трудно было с точностью установить, какое у него было оружие, но, очевидно, это было что-то вроде топора: подушка была рассечена пополам.
Я лег на кровать, перевернул взорванную подушку и, оставив гореть свет, свернулся под одеялом, с приятным сознанием, что день прошел не без пользы. Несколько минут спустя я уже спал крепким сном.