– С сохранением содержания.
– Проводите его незаконно, причем по делу, которое официально объявлено закрытым. При поддержке детектива Берко Шемеца, также несанкционированной. И если уж делать совсем безумные предположения… э-э-э… я не удивлюсь, узнав, что вы тоже склонны оказывать ему содействие, инспектор Гельбфиш.
– Она только палки в колеса вставляет, – отзывается Ландсман. – Говоря по правде, содействия от нее никакого.
– Я только что звонила в офис окружного прокурора, – сообщает Бина.
– Неужели?
– Возможно, они сами займутся этим делом.
– Да что вы говорите.
– Это вне моей юрисдикции. Это теракт – вероятный теракт. И возможная цель его находится за пределами страны. Но планируют угрозу жители округа.
– Ну и ну! – Вид у Спейда одновременно возмущенный и довольный. – Террористы? Да идите!
Взгляд Бины окутывает стылая поволока, что-то среднее между свинцом и шугой.
– Я пытаюсь разыскать человека по имени Альтер Литвак, – говорит она, и в каждом закоулке ее голоса таится тяжкая усталость. – Он может быть причастен к этой угрозе, а может и не быть. В любом случае я хотела бы знать, что ему известно об убийстве Менделя Шпильмана.
– Угу, – произносит Спейд доброжелательно, но рассеянно, как человек, который притворяется, что ему интересны мелочи вашей жизни, а сам тем временем увлеченно роется в интернете собственного сознания. – О’кей. Но видите ли, мэм, если судить с позиции – как это у вас называется? Человек из похоронной конторы, который сидит около покойника-еврея?
– У нас он называется «шомер», – говорит Бина.
– Точно. Будучи здешним шомером, я должен сказать: нет. Вы поступите вот как – оставите это скользкое дело, а заодно и мистера Литвака в покое.
Кажется, что усталостью наливаются и плечи Бины, и челюсть, и скулы.
– Вы замешаны в этом, Спейд?
– Лично я? Нет, мэм. Переходная команда? Ни-ни. Комитет по Возвращению Аляски? Ни в коем случае! Честно говоря, я вообще мало знаю об этом. А о том, что знаю, я не имею права рассказывать. Я – инспектор управления ресурсами. Это моя обязанность. И я должен сказать, несмотря на глубокое почтение к вам, чтобы вы больше не тратили зря ресурсов на это дело.
– Это мои ресурсы, мистер Спейд, – говорит Бина. – И в ближайшие два месяца я могу допросить любого свидетеля, какого пожелаю допросить. И арестовать того, кого пожелаю арестовать.
– Нет, если окружная прокуратура прикажет вам отступить.
Звонит телефон.
– А вот и окружная прокуратура, – предрекает Ландсман.
Бина снимает трубку:
– Привет, Кэти.
Она слушает примерно минуту, кивая и не произнося ни слова. Затем говорит: «Понятно» – и вешает трубку. Голос у нее спокойный и лишенный эмоций. Она натянуто улыбается и понуро вешает голову, словно признавая поражение в честной борьбе. Ландсман чувствует, что она старательно избегает его взгляда, потому что если она посмотрит на него, то не выдержит – и расплачется. А уж он-то знает, как сильно нужно довести Бину Гельбфиш, чтобы она проронила хоть слезинку.