Тебе за восемьдесят. Тут возможны варианты. Можешь сохранить чувство юмора и память или потерять их. Можешь всех помнить и писать мемуары или всё забыть и начать гадить под себя. Этого не хочешь, но поделать ничего не можешь. Унизительнее, чем переставший слушаться сфинктер, трудно придумать. Семейная жизнь продлевает существование, но дети пожилые, внуки взрослые, и у всех свои заботы, а помочь ты им не можешь. Пока внуки были маленькие, с ними можно было посидеть и развлечь или куда-то сходить. В зоопарк там. Погулять в парк. Или в музей. А теперь? С тобой самим надо сидеть, когда организм начинает отключаться, а он, зараза, начинает всё чаще. В зависимости от состояния можешь совершать прогулки на природе и выходить в ближайшие магазины, но ездить уже никуда не хочешь — да и не можешь. Исключения есть, но они редки. При этом главное — занять себя чем-то. Музыка радовать перестала. Артисты, которых любил, померли. Остались книги и старые фильмы — если голова работает.
Семьдесят плюс. Остатки сил. Остатки настроения. Передвигаешься пока нормально, хотя устаёшь быстро, и это заметно. Пока демонстрируешь окружающим, что ты ещё ого-го, но не слишком уверенно. Читаешь, пишешь, выступаешь, но слушают тебя всё меньше — ты из прошлого. Ты ещё не памятник самому себе, но стремительно приближаешься к кладбищу и особенно этого не скрываешь. Любая серьёзная хворь может тебя прикончить, и этого никто не изменит. С отвращением ведёшь здоровый образ жизни — нет сил есть и пить всё то, что ещё недавно любил. Да и зачем? Только деньги переводить. В семьдесят или семьдесят пять собираешь последний юбилей, при полном отсутствии желания и понимании того, что жизнь по большому счёту кончена и зачем она продолжается, непонятно. Многое забываешь: оно не нужно, а что нужно, находится в районе прикроватной тумбочки. Дети совсем взрослые. Внуки выросли — есть о чём с ними поговорить. Главное, рядом ли жена. Она выручает, хотя тоже не юная девушка… и слава Б-гу! Юная угробит с гарантией.
Шестьдесят с копейками или без — не важно. Пенсия — если дожил. Силы пока есть, но в жизни осталось мало нового, и практически никакие чудеса тебя не ждут. Дети повзрослели и живут своей жизнью. Внуки растут, и проблем у них море, как всегда у подростков. Любят не тех, их любят не те, компании не те. А куда поступать, неясно, какую профессию выбирать, непонятно. Совершенно невозможно им объяснить, в чём смысл жизни. Ты её уже прожил, но сам этого так и не понял, хотя всё чаще закрадывается подозрение, что никакого смысла в ней не было и нет. Живёшь — живи. Пишешь книги, читаешь лекции, выступаешь по радио и, без особого желания, по телевидению. Многие уважают, многие ненавидят. Говоришь резкие, неприятные вещи в лицо, понимая, что больше может не представиться шансов. Карьеру не делаешь, да и не очень-то хотел. Хотел бы — сделал. Власть раздражает. Перемены мог бы приветствовать, но понимаешь, что будет только хуже. Жена болеет. Ты тоже. Юбилей отпраздновал без оптимизма — идёшь под гору и ты, и друзья.