Катя до утра не могла заснуть, тревожась за старуху. Вскочила, еле забрезжил рассвет, спеша натянула кое-как платье, плащ, прихватила зонтик и под моросящим дождем, оскальзываясь, бросилась на Чапаевскую улицу. Она была уверена, что обязательно что-то случилось. Всю ночь сердце у нее так стучало, так стучало, нашептывая беду… Но в доме на Чапаевской тихо. Холодный воздух над домом прорезывала струйка дыма, вытекающая из массивной кирпичной трубы, в окнах был свет. Старушка не спала. Катя направилась обратно, гадая, почему ей было так нехорошо, так тревожно билось сердце. «Зачем все эти волнения?» — думала Катя. На центральной площади увидела автомашину, и ее словно кто по голове ударил — она вспомнила случившееся с нею, Юру и сразу решила: «Вот почему так было».
Дома Катя быстро приготовила есть, накормила овец, кур, голубей, бегая из дома в сарай и обратно, разбудила старика, чему тот, не привыкший к этому, очень удивился:
— Вставайте, дядь Ваня, кушать пора. Умрете с голоду.
— Я не буду, — буркнул старик в ответ и повернулся на другой бок.
— Ой, дядь Ваня, хватит. Воздухом ли будете питаться?
— А хоть бы.
— Ну, так глядите, на меня не серчайте вслед раз, а то я вам припомню сегодняшний разговор. Я вчерась штаны купила. Такой будете модный, хоть жени вас.
Старик с любопытством поглядел на Катю, подумал, помедлив, однако с печи слез, оглядел брюки со всех сторон, даже дунул на них, с трудом натянул на себя, презрительно при этом сморщившись.
— Готова цацка! — саркастически проговорив, выходя на середину, он развел руками. — Арестант! Гляди, перед тобой урка настоящая в цаце. Чего только не хватает, не знаю.
— Ну, так сейчас такие брюки модно, — еле сдерживала смех Катя.
— Ну, так… Раз так, тогда горшок на голову можно нацепить, — говорил старик, сохраняя саркастический тон. — Теперь видишь, век такой, раз модно, то можно. Видишь, теперь ноги у меня как у кавалериста буденновской армии. Гляди, карманы спереди есть и сзади, а маленьких кармашиков для часов карманных — нет их. Это тоже мода такая? А?! Мода такая?! Мода как погода, сегодня дожди, а завтра жары. Курам на смех! На по-смех! На, Катерина, эти брюки-дрюки, пускай их кто другой носит, а я на арестанта походить не спешу. Хватит. Отсидел я там и относил свое. Отдай этому цыгану, а не мне.
— Ой, вовсе не цыган! Ой, дядь Ваня, злой ты!
— А мне пусть хоть крокодил, лишь бы человек был. А он не человек, он выблюдок какой-то, — заводился старик, поспешно стягивая с себя брюки.
— Не будете носить? — спросила Катя, жалея уж, что поторопилась купить их.