— Ладно, — внезапно сказал Петрович, — в случае чего — вали все на меня. Выкарабкаемся как-нибудь… А Антон где?
Опалин объяснил, что отправил Антона на дачу Вольского с наказом осмотреться, разузнать, кто там живет, и попытаться их разговорить.
— Кому дача, а по мне, так это целый дом, — доложил Антон, вернувшись. — Два этажа, большой сад… Правда, никто за ним не ухаживает. В доме только мать Вольского и домработница Евсеева. Баба здоровенная, кулачищи, как у мужика, не хотела пускать меня в дом, но в конце концов пустила. Больше в доме никого… А, нет, еще три кошки там живут… Я их расспрашивал про Вольского…
— Кошек? — с иронией спросил Петрович.
— Каких кошек, — обиделся Антон, — я про жильцов говорю… Да, говорят, звонили Алексею Валерьевичу, что все обошлось и врач не нужен. Вообще Вольский часто приезжает, иногда задерживается до утра. Я улучил момент и спросил домработницу, чем больна мамаша, почему ей за городом надо жить. Та услышала, явилась и говорит: «Старостью»… Потом мы чай пили. Все комнаты в его фотографиях, — не без зависти добавил Антон. — Мамаша объясняла: вот он в такой роли, в сякой… Аж светится. Вначале-то, когда я представился, она какая-то напряженная была…
— Испугалась? — быстро спросил Опалин.
— Нет, тут что-то другое. Она какая-то странная, — добавил Антон. — Все говорила, как любит своего сыночка, и вдруг: «Алеша отлично знает, что я все готова для него сделать, и этим пользуется». Может, они где-то там труп закопали?
— Ты с соседями говорил? — вмешался Казачинский.
— Там по соседству никто не живет. Сторож деревенский мне рассказал, что Вольский приезжает часто, они его машину знают. А женщины в доме часто ругаются, шумят ужасно. Но при мне они не ругались.
Опалин задумался. Старая мать, с которой Вольский не хотел находиться в одной квартире, дача за городом… поездки… Нити, которые вели к разгадке, рассыпались в руках. Виноградов… Головня… Если Вольский убил Павлика, как он вытащил труп из театра? Если не убил, то кто же убил? И как можно было отравить заведующего балетной труппой, чтобы никто ничего не заметил?
— В этом деле нет логики, — пробормотал Опалин. — Но она должна быть… Мы как-то не так смотрим, не под тем углом… — Он встряхнулся. — Ладно, разберемся, и не такие преступления раскрывали…
Но уже через несколько часов жизнь подкинула им заковыристое дело, в котором фигурировал труп ответственного работника Шарова, члена партии и вообще незаменимой личности. Убийство это затмило отравление в Большом театре, и с Опалина в первую очередь потребовали найти того, кто так жестоко прервал партийную карьеру ответственного и незаменимого. По внешним признакам дело тянуло на неудачное ограбление, обернувшееся убийством, кое-кто был не прочь придать ему политическую окраску, и все это надо было разгребать, уличать лгущих в том, что они говорят неправду, и ловить обмолвки тех, кто что-то знал, но не горел желанием сотрудничать. Однако не только работа оказалась полна трудностей — в личной жизни Опалина тоже не все было гладко. У Маши завелись какие-то свои секреты, она где-то пропадала по вечерам, отказывалась переехать к нему жить и дома перепечатывала на тарахтящей пишущей машинке какие-то заковыристые научные тексты. Когда Опалин попробовал было заикнуться о том, что его заработков вполне хватило бы на двоих, Маша поглядела на него со странным выражением и ответила, что она предпочитает иметь свои деньги и ни перед кем не отчитываться. Но Иван был слишком хорошим сыщиком. Он сразу же нутром почувствовал, что она чего-то недоговаривает — чего-то существенного; что она, попросту говоря, врет и что дело там вовсе не в деньгах.