— Вы чертовски правы, госпожа, и за мной уже давным-давно идёт охота, но мне слишком интересно знать, чем же, в конечном счёте, закончится столь интригующий спектакль!
— А разве может быть иначе? Пусть весь мир горит и сходит с ума. Теперь для меня это уже не имеет никакого значения.
Михаэль довольно созерцал юную девушку, которая еще несколько минут назад дрожала в его объятьях, словно перепуганный ребенок. И ту сильную женщину, что теперь сидела, перед ним, дерзко улыбаясь. Смиряя его серьезным взглядом, Мария была словно самая настоящая королева, оказывающая великую честь простому смертному. Изумлённый данной картиной, демон опустил голову, скрывая от неё улыбку, которую она ещё никогда прежде не видела и, которую ей уже никогда не суждено было увидеть.
* * *
— Наконец-то мы покинули Орлеан, — с облегчённой, немного пафосной интонацией заговорил Михаэль, взглянув на угрюмую девушку. — Но, должен признать что, не ожидал того, что вы решите проведать отца Николаса.
— Просто не могла выкинуть из головы того, что он вытворял с той девчонкой. Не то, чтобы я её оправдывала, но, по крайней мере, понимаю, каково ей было. Ведь и сама была на её… «Практически на её месте» — не договорив, Мария пришпорила Тайн, дав понять, что не хочет продолжать эту тему.
Невзирая на то, что Михаэль оставался с ней до самого утра, оберегая хрупкий сон от кошмаров, а настроение так и не улучшилось. Подобные сны были одним из пунктов их контракта, который не позволял ей позабыть все условия их встречи, даже, несмотря на то, что сама Мария этого и не понимала. И вне зависимости от того, кто бы из них с Михаэлем убил нежить, а засыпая, она всегда видела один и тот же сон. Сон, что навсегда оставался для неё всего лишь сном, а уж никак не воспоминанием. Сейчас же, раздосадованная тем, что снова пришлось вспомнить обо всём этом ужасе, девушка попыталась забыться, но Михаэль знал, что если подчинится её желанию, то лишь сделает хуже.
— Вообще-то, я был совсем непротив приложить свою руку к этому толстяку, к тому же, подобным образом.
— Зато теперь, — иронично усмехнулась, впервые взглянув на своего фамильяра, — он стал воистину, одним из тех священников, о которых так яростно гласит Святое Писание.
— А не слишком ли жестоко мы с ним обошлись, лишив единственного, из мужских достоинств? — продолжил разговор всё в том же игривом тоне.
— Дабы помочь ему посвятить всю свою жизнь изучению Библии и молитвенному обращению к Господу, я готова пойти на любые жертвы, — сочувственно поднесла руку к груди. — Так что не думаю, что Господь разгневается на меня за столь необходимую услугу.