Оказалось, он «отводил к чертовой матери» автобус. Ехали по–ездом. Очутились в каком–то Быково. Там дождались папы. И через сутки улетели на Север. Нас все время опекал усатый старик, которого с папой познакомил в Быково дядя Аба. Путешествие длилось больше месяца — из–за погоды по трассе были частые посадки и ожидания. С неделю или больше жили в по–селке Анадырь у друзей дяди Абы. Вообще, у него везде были на Севере друзья! Из Анадыря нас перебросили — через Магадан — в Усть—Камчатск. С месяц мы отдыхали. Наконец, прибывшие за нами два морячка–пограничника куда–то отвезли нас.
И после встречи, а потом прощания с дядей Абой, мы оказались на японской стороне…
А еще через месяц нас устроили к рыбакам и привезли в саму Японию, в город Нагасаки. И оттуда на огромном пароходе мы ушли в Манчжурию. Здесь мы жили с полгода. Объездили страну. И двинулись, наконец, в Америку… Где, как видите, живем–поживаем…
— И все живы–здоровы?!
— Все, да не все… Живы мои старики. Жива тетя Женя, она часто вспоминает вашу маму — ее спасительницу… Вообще, мы не забываем Москвы, вас всех… А вот дядя Моисей в 1948 году погиб в Израиле…
— В Израиле?!
— В Израиле. Бросился туда драться за евреев! Вспомнил погромы… Между прочим, и дядя Аба там же погиб. Четыре года назад. На войне. В 1942 году он с семьей тоже ушел из вашего большого оцепления… Но не как мы. Их, офицеровпогра–ничников из евреев, с семьями откомандировали на укрепление ЛЕХИ. Но ненависть Абы к большевикам заставила его плюнуть на их палестинских апологетов. Он ушел в британскую армию, пристроив Маргариту и уже взрослых детей где–то в Яффо.
Возвратившись с войны, служил в британской полиции. По–том воевал во всех войнах за Израиль. И до смерти своей оставался в кадрах ЦАХАЛа…
— И все же, как он, пусть профессионал, пусть при помощи твоего отца и Моисея — тоже не слабаков, — как он или они сумели разделаться с четырьмя вооруженными громилами (с пятым, в автобусе, ясно), так тихо и мирно их «уговорить»?
— Все — Аба. Я тогда уже сообразил: ему что человека, что муху… Сам говорил, поминая подвиги шефа «Элички» Мякотенка, спеца из спецов: «Работа у нас такая». …Мы с мамой сидели в спальне. Папу пристроили они на табуретке посреди столовой. За спиной у него торчал один из тех… Другой мотался по квартире… туда–сюда, туда–сюда… Вдруг услышали – банка стеклянная разбилась… На кухне… Тот, что бегал, крикнув, — крысы! — кинулся на звон… Вот и все… Услышали только, как тут же всхлипнул негромко солдат, что стоял возле папы. Папа появился измученный, растерянный. За ним дядя Аба — раскрасневшийся, веселый. Шутил. Маму попытался рассмешить… Но какой тут смех.