Но мама в ответ только перевернула страницу.
— Какая интересная кошка стоит внизу! — сказал Крепкий Орешек, стоя у окна. — Все кошки обычно прыгают вниз с четвертого этажа, а эта, наоборот, хочет запрыгнуть снизу сюда, на четвертый этаж, придется открыть ей окошко!
И Орешек слегка приоткрыл окошко.
— Да, — покачал он головой, — эта кошка не хочет влезть в это окошко, она влезла в другое окошко, в большой комнате.
И он направился в комнату рядом.
— У этой кошки один глаз желтый, один зеленый, — сказал он из соседней комнаты, — с одного бока она толстая, с другого — худая, на первый взгляд — серая, но если присмотреться, то наполовину — белая… Мама, смотри, теперь шесть кошек гуляют по нашей квартире, одна — с зелеными глазами, вторая — с желтыми, одна — худая, одна — толстая, одна — серая, одна — белая. Их целых шесть, а у нас даже нет молока. Чем же мне угостить их?..
— Угости их черным кофе, — донеслось с дивана.
Крепкий Орешек сварил большой чайник черного кофе, разлил их в красивые синие пиалки, кажется, узбекские, усадил всех кошек на диван в кухне, покрытый синим плюшевым ковром, и начался пир. Но если бы Орешек знал, какой коварный напиток — черный кофе! Если люди после двух чашечек кофе начинают громко разговаривать и перебивать друг друга, то эти шесть кошек, выпив чайник кофе, вдруг сразу, без всякого предупреждения, запели как ансамбль Димы Покровского. Они пели так громко и так самозабвенно про траву зеленую, про царя веселого, что Орешек не выдержал и сам запел… Но чтобы совсем походить на Диму, он приклеил себе черные усы. После получасового концерта весь ансамбль, приплясывая и притопывая, удалился под диван, и голоса смолкли, но когда Орешек, нагнувшись, заглянул под диван, то он увидел только пыльную папину тапку, лежавшую здесь с прошлого года.
— Как самочувствие? — спросил Орешек у прошлогодней тапки. — Не хотите ли со мной поговорить?
Но тапка молчала, как будто она вообще не умела говорить.
И тогда Орешек пошел в спальню — поговорить с мамой о французской литературе. Но мамы на диване не было.
Орешек пошел в кухню. Мама стояла и курила, обволакиваясь дымом, как мехом. Глаза ее сверкали из дыма, как огоньки далекого селения, когда идешь по горной тропе ночью, или как звезды в разрывах грозовых туч, но когда дым рассеялся, мамы под ним не оказалось. Как будто она рассеялась вместе с дымом, улетела. Орешек бросился к телефону, позвонил соседке.
— Тетечка Сонечка, мама у вас? Вы говорили, что дым из нашей кухни попадает прямо к вам, так, может, наш дым у вас вместе с мамой?