Ноно задумалась и хотела сказать: «Там слишком опасно, и ты можешь понадобиться матери», но молящие глаза дочери не позволили.
— Хорошо, но надень туфли.
Прогулка обратно к Джино походила на танцы в полумраке. В половине домов, мимо которых они проходили, солнечных панелей аварийного освещения достигло достаточное количество солнечного света, потому дома светились изнутри. Не ярче огонька от свечи, но сильнее, чем раньше. Сам город оставался темным. Ни уличных огней, ни света в небоскребах, только пара ярких точек вдоль волнообразной аркологии на юге.
В памяти Намоно внезапно всплыли яркие воспоминания, когда она, будучи еще моложе своей дочери, впервые полетела на Луну. Нестерпимое сияние звезд и невыразимо прекрасный Млечный путь. Даже с учетом пыли, висящей в верхних слоях атмосферы, сейчас на небе виднелось больше звезд, чем когда они тонули в городском освещении. Светила луна: серебряный серпик в золотистой паутине. Ноно взяла дочь за руку.
Ее пальцы казались такими пухлыми и крепкими по сравнению с тем, что было раньше. Она росла. Уже не их малышка. Сколько же они строили планов в отношении ее учебы и совместных путешествий. Все пошло прахом. Мир, в котором они хотели ее вырастить, развалился. Она ощутила укол вины, как будто могла как-то это предотвратить. Как будто это каким-то образом и ее вина.
В сгущающейся темноте слышались голоса, хотя и не так много, как раньше. Когда-то в квартале бурлила ночная жизнь. Пабы, уличные фокусники и недавно вошедшая в моду гремящая музыка, выплескивавшаяся на улицу, как будто кто-то роняет кирпичи. Теперь люди ложились с наступлением темноты, а вставали с рассветом. Ноздри защекотал запах съестного. Странно, но вареная овсянка может стать свидетельством уюта. Она надеялась, что старик Джино сходил к фургону или что кто-то из прихода сходил за него. Иначе Анна настоит на том, чтобы отдать ему часть их припасов, и Намоно ей это позволит.
Но этого еще не произошло. Нет смысла беспокоиться о том, чего еще не случилось. Пока всё нормально. Когда они добрались до поворота на улицу Джино, остатки солнечного света померкли. Единственное, что отмечало скалу Зума — сгусток темноты, возносящийся над городом на тысячу метров. Земля вызывающе грозила небу кулаком.
— Ох, — скорее даже не слово, а выдох, — ты это видела? — спросила Нами.
— Видела что?
— Падающая звезда. А вот еще одна. Смотри!
Так и есть. Посреди неподвижно мерцающих звезд — быстрая полоса света. И еще одна. Пока они стояли, взявшись за руки, еще пять. Вот и всё, что она могла сделать: не отвернуться, не затолкать дочь в укрытие дверного проема, закрывая собой. Было предупреждение, но остатки флота ООН перехватили этот метеорит. Эти огненные пятна в верхней атмосфере, может, даже и не его осколки. А может, и его.