Стайрон трезво готовился к своему уходу: он уничтожил дневник, посетил нотариуса и составил окончательный вариант завещания; попробовал написать прощальную записку и не преуспел в этом («измученный лепет, жалкие извинения и своекорыстные объяснения»). Он словно наблюдал за своими действиями с непреодолимой дистанции.
Он не пытался объяснить свою депрессию. «Мне было шестьдесят, когда болезнь нанесла первый удар, в “однополярной” форме, которая вела прямо вниз. Мне никогда не узнать, что “вызвало” у меня депрессию, как никто не может узнать этого о себе». Вместо поиска причины, Стайрон предлагает целое воинство причин: он недавно бросил пить; у него стал настолько неспокойный сон, что он чувствовал себя пожизненно приговоренным к бессоннице; он переживал, что ему уже шестьдесят – «переступил порог смертности»; – и он испытывал беспрецедентные трудности с творчеством.
«Стайрон бросил пить, как он сам писал, потому что алкоголь больше не был его другом. И тогда он погрузился в своего рода изоляцию, что естественно, но не вышел из нее, – вспоминала этот период Роуз Стайрон, жена писателя. – Мне стало ясно, что вся его жизнерадостность и способность писать, и писать, и писать, целыми днями, внезапно исчезли. Он никогда раньше не пил, когда писал, только вечером, после всего. Это позволяло ему расслабиться и обдумать все, что он будет делать на следующий день. Теперь он не мог».
Депрессия, когда она, в конце концов пришла, не была для меня незнакомкой. Она скреблась ко мне в дверь многие годы.
Писатель тонко осознавал себя и окружающий мир. Это и была та сила, которая скрывалась за его изящными сочинениями. «Ненависть к самому себе была составной частью обоих приступов депрессии, – вспоминала Роуз. – Он пережил их в 1985 и 2000 годах. (Стайрон умер от пневмонии в 2006 году, после второго приступа депрессии.) Он был исключительно чувствительным к любому дуновению ветра и фазам луны, во многих смыслах. На него оказывало впечатление все, что он воспринимал как критику или пренебрежение… Каждый большой писатель получает хорошие и плохие отзывы. Он делал вид, что никогда не читал плохих отзывов, но это было неправдой. Он принимал их близко к сердцу и раздражался».
Стайрон рассказывал о своих переживаниях на этот счет в мемуарах: «Среди многих ужасных проявлений этой болезни, физической и психологической, чувство ненависти к себе – или, выражаясь не так категорично, недостаток самоуважения – один из самых распространенных симптомов. По мере развития заболевания я все сильнее страдал от общего ощущения никчемности».