В конце лета Фрэнсис снова поехала домой на несколько недель. Часто она ловила на себе косые взгляды матери.
– Раз или два мама сказала, что я выгляжу тощей, и в ее голосе звучала сталь. Я вызывающе избегала этой темы и отвечала, что у меня много дел. Вместо этого я проводила часы напролет в соседнем гигантском торговом центре, примеряя одежду, которая, как я полагала, поможет мне приобрести желаемый облик: эфирной, но деловой, нежной, но не беззащитной барышни. Я облачалась в тонкие прямые свитера, мешковатые винтажные футболки и обтягивающие брюки. Ничего слишком откровенного – я решила, что, когда потеряю достаточно массы, буду без смущения обнажать тело, – но большинство топов были с низким вырезом, обнажавшим ключицы, которые я любила рассматривать ежедневно.
Если бы я могла честно признаться самой себе, я бы сказала, что хочу потерять контроль.
Фрэнсис вернулась в колледж на неделю раньше, чтобы избавиться от контроля подозрительных родителей.
– Это мне не сильно помогло, потому что друзья тоже волновались из-за моей постоянно утончающейся фигуры. Когда они обнимали меня при встрече, я чувствовала, что их руки гладят меня по спине, чтобы ощутить все обнажившиеся кости. Я носила две пары джинсов, чтобы ноги выглядели полнее, и иногда надевала вниз еще и трико. Все лето я позволяла себе съедать несколько кусочков сладкого – жвачку или ментос – каждый день, но, когда я уже перестала худеть, мне показалось необходимым отказаться от «пороков сладкого», так что я стала представлять, как гниют мои зубы даже от самой мысли о сахаре.
* * *
Отчаявшись устоять перед искушением, люди с пищевыми расстройствами изобретают сложные стратегии для того, чтобы игнорировать притягательность пищи. Такие мысли и действия приводят к тому, что они решительно отказываются от «запретной пищи» – по крайней мере, временно – и получают иллюзию управления.
Но ограничение «запретной пищи» не облегчает их положение. Напротив, это лишь усугубляет влечение. Сопротивление само по себе становится сигналом: чем больше мы сопротивляемся, тем сильнее становится соблазн. В конце концов многие пациенты с пищевыми расстройствами заканчивают обжорством – поступком, который приносит мгновенное облегчение их депривации, но и ненависть к самим себе, поскольку они сосредоточиваются исключительно на удовольствии от еды. Чувственное ощущение от этого момента заслоняет все остальное. Однако такое решение не может не быть временным. После обжорства большинство пациентов испытывают стыд и отвращение, чувства, которые, в свою очередь, приводят к следующему раунду чрезмерных ограничений. Цикл начинается снова.