Тут и царица появилась с царевичем. На портретике то он покрупнее смотрелся. А тут сижу смотрю на это чудо, гадаю, как он на таких ножках тоненьких, да в таких лапоточках чудных на ветру не падает. Это молодец вообще? А то стоит такое глазастенькое. Ресничками хлопает, бантик на рукавчике треплет. Весь такой беленький, гладенький. Кудряшечки как у куколки одна к одной. Губки розовые. Я даже засомневалась, что этот царевич из плоти сделан. Подошла и пальцем его потыкала. Нет, живой, ругается.
Мстислав.
Матушка меня, от греха подальше, сперва от невестеных глаз спрятала, пока та с батюшкой о делах государевых, для возбуждения этим у нее интересу к замужеству, разговаривать будет. Может на богатства наши глазоньками разгорится, и мое видение прекрасное проморгает. Решит, что я бонус такой нечаянный ко всей этой радости несусветной. А мне страсть как хотелось, хоть в щелочку, на чудо это посмотреть, которое без папеньки и маменьки к нам само доехало и теперь с батюшкой моим вино за столом пьет. Голосочек-то у нее громкий! А рассуждает по-умному, я же только с виду немощь бледная, а учителей вокруг меня столько ходило, что в пору самому академию открывать, такой я образованный получился.
И вот батюшка знак подал явно, потому что матушка хвать меня за руку, и в залу пиршественную. А я глазами-то вдоль столов невесту все свою ищу и ищу, а кругом мужики жующие, голодные видно. Небось царство-государство у них бедное совсем, раз они дружину свою так голодом морят? И тут, аж замер — неужто она?! Ох, ты ж… Мамочки! Нет, красивая девица, не отнимешь. Величественная такая, Гришуне как раз под стать. Хотя Гриша, все же, по крупнее будет. Но только… Матушка, батюшка, что я с этим богатырем с косами делать буду? Нет, не правильно я вопрос формулирую, ох неправильно. Что этот богатырь с косами со мной сделает? Воображение мое богатое заработало, затарахтело, поскакало вскачь диким коником. Пожалейте, не отдавайте! Гриша!!!
И тут она из-за стола встала и ко мне двинулась, стремительная такая вся. Платьице на ней покрою оригинального, а вот насчет цвета я призадумался, ультрамарин или индиго? Или синенькое, без примесей всяких? А узор ниточкой золотой вышит изысканный, не просто стежки-дорожки какие. Залюбовался я на узор, отвлекся. И тут она меня пальцем в живот как ткнет! Аж до позвоночника дотронулась, по — моему.
— Что же вы творите-то такое, гостья дорогая?! Я же живой человек, между прочим! Со мной нельзя таким беспардонным образом обращаться! У меня организация тела нежная и хрупкая, можно почленовредить что-нибудь нужное, и как мне потом, поломанному, жить дальше будет? Когда и целого-то вот никак с рук сбыть не удается?!