Эта история о борьбе за российский престол, где много жестокости и подлости, имеет небольшой романтический штришок, впрочем, тоже трагический. Вслед за семейством Меньшиковых в Березов по подложному заграничному паспорту приехал князь Федор Долгорукий, сын Василия Долгорукова, соратника князя Меньшикова. Там Федор и Мария тайно обвенчались, но через год восемнадцатилетняя женщина умерла при родах двойни. Её похоронили вместе с детьми в одном гробу. Это выяснилось в 1825 году, при вскрытии ее могилы, во время поиска последнего пристанища светлейшего князя. После смерти Федора Долгорукого в берёзовскую церковь прислали, по его завещанию, золотой медальон с прядью светло-русых волос. Прядь принадлежала, по всей видимости, Марии Меншиковой. Эта романтическая история становится еще более удивительной, если учесть, что отец Федора, Василий Долгорукий по воспоминаниям его современников, „очень хорошо говорил на многих языках и с ним приятно было провести время в разговорах, но вместе с сим он очень любил взятки, не имел ни чести, ни совести и способен был на всё по корыстолюбию“.
Но словно какой-то рок преследовал российских императоров. Процарствовав три с половиной года, от оспы умирает Петр II. Хитромудрые вельможи Верховного тайного совета или, как их коротко называли, верховники, решают призвать на царство Анна Ионовну, младшую дочь Иоанна Алексеевича, вошедшего в историю, как Иоанн V. Это был родной брат Петра Первого (но от разных матерей), с которым они вместе правили до кончины Иоанна в 1696 году. Но, чтобы застраховать свое пребывание у власти они обязали женщину подписать Кондиции, согласно которым реальная власть в России переходила к Верховному тайному совету, а роль монарха сводилась к представительским функциям.
Но Анна Иоанновна, ставшая вдовой после двух месяцев замужества (ее супруг на свою беду решил перепить Петра Первого и умер, еще раз наглядно подтвердив, что русскому хорошо, немцу смерть), к тому времени двадцать лет единолично правила Курляндским герцогством. Поэтому знала, что такое вкус власти и была далеко не той покорной овечкой, какой виделась из далекого Санкт-Петербурга.
Несмотря на то, что в столицу будущую императрицу везли, как преступницу, полностью оградив от любых контактов, ей сумели передать через ее сестер Екатерину и Прасковью, что российское дворянство верховниками очень недовольно. А главное – гвардия (ну а кто же еще!) поддержит ее, если она подписанные в Курляндии „Кондиции“ проигнорирует. К тому времени аристократия всерьез опасалась, что вельможи Верховного тайного совета всерьез ограничат их права, а недовольных подвергнут репрессиям. Суть опасений ярко выразил тогдашний казанский губернатор Артемий Волынский: „…не сделалось вместо одного самодержавного государя десяти самовластных и сильных фамилий, и так мы, шляхетство, совсем пропадем и принуждены будем горше прежний идолопоклонничать и милости у всех искать, да еще и сыскать будет трудно, ибо „главные“ будут ссориться, а чубы будут трещать, как всегда, у „холопов“ – дворян“.