Дочь Петра Первого унаследовала от своего отца не только высокий рост, но и здоровье, которое никак нельзя назвать крепким. Как и Петр Великий, она страдала эпилептическими припадками, особенно накануне смерти, после которых она по три-четыре дня находилась в состоянии, близкому к летаргическому – не двигалась и не могла говорить. Унаследовала Елизавета и тягу к спиртному. За два года до смерти можно с полным основанием утверждать, что дщерь Петрова спилась. Алкоголизм последней третьей стадии, конечно же, усугубил эпилепсию.
Не добавляли здоровья императрицы ее стремление выглядеть ослепительно. Поэтому она активно пользовалась испытанным женским средством – косметикой. В ту пору был чрезвычайно популярен бледный цвет лица, как признак аристократичности. Он достигался покрытием кожи обильным слоем пудры. Очень дорогой и …. очень вредной, так как в состав входили свинцовые белила. Применялась и более доступная, но еще более ядовитая пудра с… мышьяком! В остальных косметических средствах, которые использовала знать, были соли ртутной и азотной кислоты. Вот уж действительно тогда женщины приносили много в жертву красоте!
С годами и под воздействием такой убойной косметики, ослепительная красота Елизаветы стала меркнуть. Поэтому приходилось еще больше наносить на себя свинца, ртути и мышьяка.
К унаследованной эпилепсии и алкоголизму, активному использованию вредной косметики добавился и беспорядочный, а также распутный образ жизни. Елизавета не признавала никаких общепринятых временных норм и никогда не соблюдала какого-то определенного режима дня. Она могла обедать в три часа ночи, а завтракать вечером.
После совершенного ночного переворота императрица всю жизнь боялась, что с ней поступят так же, как она поступила со своей предшественницей по трону. Поэтому редко ложилась спать до рассвета.
От своего отца Елизавета унаследовала и гиперсексуальность. В истории навсегда останутся две фразы. Одна прусского посла Мардефельда: „Она ежедневно по нескольку раз приносит жертву на алтаре матери Амура“ и генеалога князя Петра Долгорукова: „…истомленная распутством и пьянством Елизавета скончалась на пятьдесят третьем году от рождения, и дом Гольштейн-Готторпский вступил на престол всероссийский“.
Так что было отчего императрице Елизавете Петровне умирать сравнительно еще молодой. К своим пятидесяти двум годам она напоминала развалину. Правда красиво задекорированную пышными платьями и дорогой косметикой.
„Ее в первоклассную клинику с умными профессорами и тогда бы не случилось второго чуда Бранденбургского двора. А кто я? Студент-историк, только понаслышке знающий о возможностях медицины 21 века, об антибиотиках и гормонах. Да и где их брать здесь, в 18 веке? – эта мысль Александра уныло проползла по извилинам и со вздохом исчезла. – Да если бы еще и знать точно, отчего она умерла“.