Он вздохнул.
...а я закрыла глаза, позволяя барабанам звучать громче. Нож в руке... я чувствовала его. Теплую рукоять, которая сама ластилась к коже. Клинок острый. На нем темными пятнышками застывшие капли крови... клинок жаждал свежей.
А моя богиня ждала.
Она была терпелива и милосердна. Она заберет душу недостойного, но разве эта смерть не малое наказание за зло, причиненное им?
...какое?
- Ее взяли бы замуж... не потребовав приданого...
- И выкуп, полагаю, заплатили бы? - поинтересовался Вильгельм. - Сколько?
- Двести марок...
Двести марок... и это много?
Для него - вполне...
- Двести, - задумчиво произнес Диттер, отвлекая меня от занимательных чужих воспоминаний, которые то становились ярче, то вдруг тускнели, обрывались, а я пыталась уловить их. Почему-то это казалось важным. - Тогда понятно...
- Что понятно?
Мне вот понятно не было, как и Вильгельму.
- В борделе за нее дали бы от силы пятьдесят... и то не в каждом.
Ага... тогда да... разница очевидна, но от этого не менее мерзка.
...моя рука ложится на подбородок пленника. Он гладкий... краска теплая, липнет к ладоням... и по-хорошему надо бы спешить, но... скоро рассвет, да и как знать, не придут ли по следу охотников безумцы, желающие освободить приговоренного?
...его ведь предупреждали.
Он пытается вывернуться, но верные псы богини готовы помочь. Они повисают на руках, лишая пленника возможности двигаться.
А я вновь подхожу к нему.
Поднимаю подбородок.
Трогаю клинком шею.
И смотрю на богиню. Она, застывшая в вечном танце, еще спит, но я чувствую близость пробуждения. Достаточно капли крови... и я делаю надрез.
Легкий.
И боли почти нет, ведь клинок достаточно остер... но пленник воет. Смешной... ведь могло бы быть хуже, попади он в руки старшей сестре. Та предпочитает пламя... и я знаю, что в огне она сжигает собственную боль.
Ненависть.
Мне легче. Я потеряла способность ненавидеть, как и вообще испытывать чувства. Я касаюсь крови. В темноте она кажется черной...
Барабаны стучат быстрее.
Воет рог.
Я же провожу окровавленными пальцами по лицу Кхари. И темнота вздрагивает. Из нее на меня смотрит бездна...
...здравствуй.
Она улыбается.
Она вновь явилась на мой зов.
...уверена ли я?
Да.
На его совести много боли, крови и смерти. Впрочем, вряд ли у него есть совесть. А потому...
Я возвращаюсь к жертве и заставляю его взглянуть в глаза богине. И вот теперь он пугается по-настоящему. Знакомо... они все такие...
...он визжит и в визге этом нет ничего человеческого.
Он бьется в руках слуг моих... он что-то обещает... не мне, ей, которая разглядывает ничтожную его душу. А я жду... приговор вынесен, но будет ли подтвержден?