- Тогда стой, - разрешила я. - Ганс решил, что старик зажился на свете?
- Я... это не я! Я тогда... он заботился обо мне... и мальчика любил... и нам было хорошо...
Охотно верю, но кому-то это хорошо пришлось не по нраву.
- Ганс... это Ганс... он служил при доме... велел его устроить... я... не знала, что он... он дал господину Биртхольдеру, и тому стало плохо... сердце...
Ага, герою-любовнику надоела служба и захотелось из шофера стать хозяином. Желание вполне понятное, как по мне, но вот методы, которые он выбрал, в душе моей не находят отклика.
- И потом завещание... Ганс так разозлился. Сказал, что я виновата... плохо работала...
...дверь открылась.
И на пороге появился человек, который, надо полагать, и являлся вышеупомянутым Гансом. Был он высок. Строен.
Красив той разбойничьей опасной красотой, которая хороша лишь в девичьих романах. Острые черты лица были несколько дисгармоничны. Мешки под глазами. Желтоватый оттенок кожи, залысины... нынешний образ жизни явно не прибавлял Гансу здоровья.
- Что здесь происходит?
Какой невероятно банальный вопрос.
- Беседа, - сказала я, широко улыбнувшись.
И дверь заперла.
Заклятьем.
Дом отозвался на него с охотой: старый, он обладал собственным чувством справедливости.
- Кто ты... такая? - Ганс прищурился.
А он еще и подслеповат, но очки не носит, надо полагать, исключительно, чтобы из образа не выпадать. Челку отбросил картинным жестом.
Губы скривил.
- Знакомая Адлара...
Ага... не маг, но вот амулетов на нем целая связка. И защита от проклятий вполне приличного. И атакующий контур. И щит от ментального воздействия... целительский. Укрепляющий... на одной магии долго не протянешь, ко всему, подозреваю, Ганс не имел понятия, что светлые амулеты с темными не слишком-то уживаются.
Некоторые почти разрядились.
- Это частный дом.
- Так я с частным визитом, - я позволила ему схватить меня и даже руку заломить. Ойкнула, поинтересовалась кокетливо, - Что вы делаете?
- Что ты этой сучке сказала?
Женщина на табурете мелко затряслась.
- Правду, - ответила я, - и ничего кроме правды.
И руку вывернула.
Свою.
А затем и его. Перехватила за шею. Нажала слегка, позволяя почувствовать собственную силу.
- А теперь, раз уж и ты здесь, мы и с тобой беседу продолжим... ты ведь знаешь больше, чем она, верно? Кто она? Просто инструмент, от которого ты пока избавиться не можешь... не можешь ведь? Правильно, третья смерть в одной семье слишком подозрительна...
Он дергался.
Ерзал.
Пыхтел.
И матерился. Жизненно так. С фантазией. А главное, искренне... люблю искренность.
Я слегка подтолкнула Ганса к книжному шкафу и ткнула лбом о полку.