Триггс заметил, что манекен Сьюзен Саммерли, по-прежнему задрапированный в голубую мантию, стоял на том же месте, и его устрашающая тень становилась все отчетливей.
Стало светлее; над стенами садика появилось ночное светило. Тени в галерее стали резче. Дриада в нише окуталась дымкой. Заострился тупой нос средневекового рыцаря.
Башенные куранты принялись медленно отбивать роковой час.
— Полночь!
Триггс вздрогнул и посмотрел в сторону окна — шторы медленно вздувались.
— Окно открылось! — прошептал он. Баскет принудил его к молчанию.
В трех шагах от них стояла Сьюзен Саммерли. Ее поднятая рука сжимала топор!
Баскет не шевелился, но чувствовалось, что он внимательно следил за малейшим жестом призрачного воскового чудовища.
Триггс вжался в спинку дивана, хрипя от страха — манекен с поднятым топором надвигался на них.
— Ни слова, что бы вы ни увидели, — шепнул Баскет и зажег свет.
Сьюзен Саммерли стояла рядом, занеся топор для удара.
Сьюзен? Триггс до крови закусил губу, чтобы не нарушить приказа. В желтом свете он увидел не личико восковой Дульцинеи, а застывшую маску с закрытыми глазами и искривленным ртом.
— Ничего не предпринимайте, — едва слышно шепнул Баскет, — она не ударит… Она не может этого сделать. Дадим ей возможность спокойно удалиться!
Страшная фигура действительно отступила к окну и исчезла за шторами. И тогда Сигма Триггс увидел манекен, который стоял на своем месте с невинной улыбкой на устах.
— Вы узнали ее? — спросил Баскет.
— Лавиния Чемсен! — простонал Триггс.
— Вот почему Кобвел умер от страха, — заявил Баскет. — И если бы я не знал от старого доктора Купера, что у вас сердце крепче, чем у несчастного владельца «Большой галереи», я бы не подверг вас такому испытанию.
— Но мне это ни о чем не говорит. Напротив!
— Ба! Вы не такой уж профан и понимаете, что мисс Чемсен страдает лунатизмом и очень восприимчива к гипнозу.
Затворите окно, Триггс, и закройте задвижку. Зажгите свечи и поболтаем в свое удовольствие. Я открою вам престранный механизм драмы, который привел к смерти Грегори Кобвела. Механизм, который вызвал еще одну смерть, а та приведет нас к разгадке последних тайн Ингершама.
— Итак, следите за ходом моего повествования. Безобидный Грегори Кобвел развлекался в тот памятный день тем, что пускал солнечные зайчики…
Лучик попадает в окошечко некоего закутка ратуши, которое до сего времени не привлекало внимания антиквара. Он увидел там нечто необычное и захотел рассмотреть все повнимательней. Поэтому взял мощный бинокль и увидел…
— Увидел нечто, приговорившее его к смерти!