«Матрас… Где взять матрас?» — идея уже захватила Шакиба. Ничего не объясняя, он вытащил деньги из кармана джинсов и, забыв про смущение, прямо в плавках побежал в сторону парка.
— Следи за ней, — бросил он на бегу Алладину, — я скоро.
На улице напротив проходной санатория работал небольшой ларек, торговавший пляжными принадлежностями. Шакиб понесся туда сломя голову.
— Матрас, мне нужен матрас! — выдохнул он в маленькое окошко.
— Матрасы все разобрали, — развела руками пожилая продавщица, — берите вот ласты.
— Я плавать не умею. Мне нужен матрас!
— Ну, тогда круг возьмите — большой, вас выдержит. Я вам надую, у меня компрессор есть.
— Давайте, — обреченно махнул рукой Шакиб, — только побыстрее.
— Три пятьдесят с вас.
Обратно он летел, надев круг на себя, чтобы не тратить время на приготовления. На верхней площадке лестницы остановился и огляделся. Вот она! Стройная фигура в красном купальнике была видна издалека. Стоя в воде по пояс, Алла оттолкнулась ногами и по-мужски, саженками поплыла от берега. Прыгая через две ступеньки, Шакиб в два счета оказался внизу и рванул к морю.
Алладин, услышав топот по камням, поднял голову и замер. Мимо него, разбрасывая камни, несся сосед с перекошенным лицом. Глаза его, устремленные в море, горели безумием. Торс же его опоясывал ядовито-зеленый надувной круг, изображавший гуся. Впереди подпрыгивала изогнутая шея и с хищно разинутым клювом, а сзади болтались две ярко-красные лапы с перепонками…
Вечером, сидя в номере, Шакиб мрачно пил водку, не обращая внимания на нехитрую закуску, которую ему принес сосед с ужина (сам он выходить из комнаты не решался).
— Все не так плохо, — давясь от смеха, рассуждал Алладин, — по крайней мере, привлек внимание всех женщин на пляже. Только ты не использовал свой шанс. Когда твоя Алла стала захлебываться водой от смеха и тонуть, надо было броситься ее спасать…
— Заткнись! — грубо оборвал его Шакиб, опрокинул в себя стакан водки и, закрыв голову руками, повалился на кровать.
* * *
На пляже Шакиб больше не появлялся. С утра уходил гулять в приморский парк, глазел на диковинных птиц павлинов, ел пирожки с сыром и пончики в летнем кафе, а потом бродил по аллеям, вспоминая строки из суры «Аль-Бакара»: «Обратитесь за помощью к терпению и молитве». Дедушка часто повторял, что когда посланника Аллаха (мир ему и благословение) одолевала забота или печаль, он начинал молиться. Но назвать его нынешнее состояние печалью было бы не совсем точно. Скорее, это была досада, и даже злость на самого себя. «Она — не для меня!» — твердил он, запивая пирожки теплой минералкой. «А для кого? — возражал ему кто-то упрямый из глубины подсознания. — Ты что — хуже других?» «Она же — иудейка, враг!» — решительно парировал Шакиб. И снова обращался к Корану: «