Траловая палуба.
Ночь. Видны море и луна в небе. Над палубой грузовая стрела с растяжками такелажа. На стреле висит, раскачиваясь и поскрипывая, лампа. Она освещает пространство палубы и четыре высокие клетки, сделанные из толстых жердей. Две — пустые — раскрыты настежь. В двух других по одному человеку. Они смотрят друг на друга, сидя на палубе и протянув ноги сквозь жерди. Первый пленник — это капитан. Второго зовут Виктор. Он монотонно мурлычет какой-то мотив, изредка перебирая слова, будто пробуя их на слух:
Мне снится старый гарнизон,
Сирень закрыла горизонт,
И папа с мамой обнимаются в саду…
Мы рождены в СССР,
Такой страны не знал Гомер,
Мы были молоды в каком-то там году…
Капитан то ли прислушивается, то ли разговаривает сам с собой. Но Витя слышит его реплику: «А теперь мы в Африке, на своём кораблике. Не ходите, дети, в Африку гулять».
Витя усмехается и продолжает петь:
Товарищи и родичи,
Мы все теперь народище!
Нам родина — и Крым, и Магадан.
И нам других не надо мер —
Измерил нас СССР,
Улыбками любимым городам.
Дальнейший разговор их похож на игру клавиш: черная — белая, Виктор — капитан:
— Сам сочинил?
— Сочиняю.
— А, не сочиняя, что помнишь из той жизни?
— Все помню. Дочь пятилетнюю. Я ей джинсовый костюмчик из рейса привёз, надели — загляденье. Я ей одежек накупил тогда, в Гибралтаре, на три года вперёд. Платьица, курточки, туфельки всякие.
— А жене?
— Жену я, как-то, не баловал. Дурак был.
— Дурак.
— А на доченьку я надышаться не мог. Сколько лет ей теперь?
— Дочь тебя сегодня только по фотографиям помнит. А жене — сколько?
— Чего сколько? Чего о ней сейчас? Жена — женщина. Не пропадёт.
— Не пропадёт она, Витя. А слёз сколько проплачет? Ночей одиноких? Праздников — взаперти от людей, потому что никому на глаза показываться не хочется? Чем это вернёшь или оправдаешь? На коленях молить будешь, руки целовать?
— Ещё чего? Чего оправдываться? Я же не виноват. Работа такая — в море уходить. Она знала. Мужик должен зарабатывать, чтобы семью кормить и планы счастливые строить. А теперь, после стольких лет, мне — куда возвращаться? Зачем? Деньги получают от меня, и хорошо.
— Деньги? Ты так понимаешь, Витя? А кроме зарплаты — любовь нужна. Если была в доме любовь — помнят они тебя. Обе. И обе тебя, дурака, ждут.
— В этом я себя не обнадёживаю. И от них не требую. Чего душу травить?
— Не веришь, значит?
— А я теперь никому не верю. Обманули нас, капитан! Кинули! Меня, тебя, тысячи. Никому не хочу верить. И жене моей лучше не знать, что я в клетке. Лучше бы ей кого-то другого найти и пожить счастливо, без моря и горя.