— Помянешь дьявола — придёт дьявол! — громко сказал сам себе. — Неужели придётся мне звать Бога? Очень смешно — утонуть в луже.
Пароход был совсем близко. Но он уже понял, что надо менять курс и ломать лёд не в сторону судна, а стремясь поперёк строительной траншеи. Какая же здесь глубина? А ширина? Он почти влез на лёд и начал ползти, но провалился всем телом, лёд всплыл над ним, а за шиворот потекло ледяное крошево. «Так и утонуть можно?» — Он вдруг понял отчетливо — можно! Прямо перед трапом родного судна? Утром увидят, а он уже весь льдом зарос, пуговичками с якорями кверху. «Не пройдёт!» — хотел закричать, но не стал. Глупо, конечно. Кричать надо. Звать на помощь. Может, услышат?.. Может, он и кричал, но уже сам себя не слышал. Всё, что было в нём морем накоплено, за все годы плаваний, за все годы разлук — всё это встало дыбом внутри и боролось, обретая плавучесть и силу, которые даже на крик нельзя тратить. Некогда! Брось! Выплюнь грязную воду! «А в воде кислород есть? — Вспомнил морскую байку. — Какой кислород в воде, слушай? — А рыбы — как дышат? — Жабрами дышат! Как — жабрами? Вот так, — ладонями у щёк и раскрытого жадно рта, показывает. — Жабрами!..» — Таймер тикал, считая секунды без воздуха: «Мозгам нужен воздух!» — погрузился до дна — оттолкнулся — головой ткнулся в лёд, и лёд лопнул, выпустив лицо на поверхность. Вздо-ох! О-оох! Хорошо — дышать! Пальцы — на лёд… Руки и локти… Подбородок и грудь! Помнишь, как вёсла на яле качали: «Навались! — командовал румпельный и качал своё тело вперед и назад, отсчитывая ход: раз, два, три… Рраз, два, три-иии… Нннавались!» — Молодец, румпельный! Молодец! Слышу тебя отлично! — «Ломай вёсла!» — такая команда на яле, на море, когда все силы в последний рывок! — Веселее, ломай! Мальчики!» — Ай, да румпельный! Ай, да море! Ай, да весёлая жизнь! Никому не расскажешь… Никому — не рассказывай! Раечка… Рая! Я не знаю про то, что случилось у вас, только женщина — это вечно. Будьте вечною женщиной, Раечка! — Сознание начало плыть. — Не ищите вины, а ищите вина! Ведь не ваша вина, что улыбка — одна… Одиночеству губ дайте каплю вина… Я немножечко груб — разве это вина?.. Это только для нас! Море — только — для нас… Румпельный! Слышишь меня? Слышишь?! Хотел я любимую женщину, а она вдруг сказала: хочешь меня — бросай море… «Не-еат! — закричал! — Не-еат!» — Смеясь, задыхаясь, руками помогая груди и дыханию. Всё живое, что было в нём прежде, от всех предыдущих его поколений и жизней, от чайки, кальмара и мамонта — поднялось на дыбы и взлетало, как вихрь на воде, как смерч винтокрылый! Он был под водой, но взлетал! Поднимался! Упрямый отросток в воде ледяной поднялся торчком от желания жить. Горячий флакон был наполнен вулканом! Против всяких законов бионики