с физикой — встал в нём стержень мужской и кричал вместе плеском воды, льда и воздуха: «Не-еат!». Он вдруг вспомнил: кто рассказывал, что, впадая в наркоз,
напрягается тело мужчины, боясь никогда не проснуться. Сестрички в палате смеются и пальцем показывают: просыпается… стержень! Смотрите! Просыпается тело рефлексом весны! Продолжением рода! Где он? — Я здес-есь!.. — Будто рыба притихла в воде. Почему я не вижу себя?! Лёд и лужа — притихли, обозначив кильватерный путь ледокола, чёрной раной на белом… — Ледокол — где? Не-ат!.. «
Три часа девятнадцать минут…» Лёд поднялся вулканом и лопнул, родив тело взлетающего гиганта. Он ударил по льду. Навалился на лёд! Ушел в глубину, как подводная лодка. Упёрся спиной в лёд! Нога вдруг поймала овал трубы. Соскользнула. Поймала. Уперлась. Лёд на спине затрещал и потрескался, но — держал его под водой. Вздохнуть! Воздуха! Нет! «Мы вышли в открытое море!.. Нет, Раечка, не знаете вы мужчин! Не любите! Вы их — не видели! Потому и себя вы не поняли женщиной… А хорошая женщина, Раечка, на мужике правится! Нравится? Если нравится флот красавице — никуда она не уйдёт! Знаешь такую песню? Ты не знаешь меня, подруга… Я — Костя Быстров! Я — Быстров! Делай — быстро! Как я…» — Он снова нащупал ногой — труба или камень? Рванул из воды как китовая туша! Расправил в полёте над снегом возбуждённое тело! Со всеми отростками и руками! С ладонями, красными от порезов! Упал… и пополз. Полз. Лёд держал. Теперь он лежал сверху и молил, чтобы лёд выдержал. Выдержал. Выдер-жа-ал! Он начал вставать, сначала на четвереньки. И шёл так, как ходит над пропастью зверь: руками, коленями, мокрыми башмаками. Встал. Пошёл. Вода капала и текла. Кровь капала и текла. «Три часа двадцать четыре минуты». Трап наклонный и скользкий. Леера прилипали к ладоням морозной хваткой — он сдирал их с ледяных поручней, отрывая кожу, и радовался. «Чему радуешься, дурак? Дурачок ты, морячок, съешь от сладкого лучок!»
Вахтенный смотрел на него, как на привидение, открыв рот, но «мокрый» смеялся глазами и палец держал на губах:
— Тише! Никому — никому… Ни слова. Ты понял?
Матросик кивнул и проглотил слюну от волнения.
— Следы за мной вытри на палубе, хорошо? Улыбнись, если понял.
— Хорошо, Палыч! Сделаю! — улыбнулся. — Может, в сауну?
— Нет. Душ в каюте — успею до вахты… — И опять приложил палец к губам: тссс…
— Я понял… — Парень смотрелся смышленым, и всё понимал правильно.
— На причал-то посматривать надо — вахта.
— Я понял, — исполнительно глянул на берег, — а вы?..
Но старпом уже скрылся за дверью, и надо было брать в руки швабру. Вахта и служба.