— Ну, знаешь, я её и до шести трепетно берегу и вроде ничего получается. Но съесть что-нибудь вкусное и не обязательно полезное я согласна.
— Твою фигуру не беречь надо, а как можно чаще выставлять на общее обозрение для всеобщего обожания, — не сдержавшись, заявил Рома, пробежав таки по мне голодным взглядом. — И не сверкай на меня своими эльфийскими глазищами — я уже умолкаю!
— И почему это эльфийскими? — не поняла я.
— Ну, они у тебя всегда были такие… необыкновенные. Я для себя еще в детстве назвал твои глаза эльфийскими. Огромные, чуть раскосые и такие зеленые, что дух захватывает. А когда ты злишься, они темнеют и становятся похожи на штормовое море, — голос Ромы стал глухим, словно слова давались ему с трудом. — Я таких глаз как у тебя больше ни у кого в жизни не видел.
— А пересмотрел ты много, — решила я срочно разбить ощущение особенности этого момента, потому что у меня уже опять начало перехватывать горло.
Рома мотнул головой и, глянув на меня, рассмеялся.
— Ты ведь нарочно это делаешь! — хитро посмотрел он — Боишься подпустить меня чуть ближе. Почему? Боишься меня или все же себя?
— Черт, а давай я об этом завтра подумаю! А сейчас покорми меня, если не хочешь моего голодного обморока.
Мы зашли в итальянский ресторанчик и к нам живо подскочил официант.
Я предоставила заказывать Роме. Он перечислил блюда и спросил в конце:
— Скажите, а есть у вас молочное мороженое? Ну, знаете, не пломбир как сейчас везде, а как раньше обычное молочное? Ну, или что-то похожее.
Официант пообещал что-то подобрать. Я удивленно смотрела на Рому.
— Что? — спросил он, перехватывая мой взгляд. — Удивлена, что я помню?
— Если честно, то да, — я смолчала о том, что Сашка за пять лет совместной жизни не только не запомнил, какое я мороженое люблю, но и понятия не имеет, сколько сахара я в кофе кладу.
— Я многое о тебе помню. Например, что ты терпеть не можешь отрываться от чтения, пока не проглотишь все до последней страницы. А если тебя отрывали, то ходила задумчивая и ворчливая.
— Ну, это если книга интересная, — пожала плечами я, признавая.
— А еще, ты безумно любишь соленую рыбу и можешь есть её в безумных количествах. И ты любишь, когда она слегка недосохшая.
Я снова улыбнулась, признавая его правоту. Рыбу я обожаю с детства. Сразу же вспомнилась как я так и норовила спереть из дома связки мелкой сушеной рыбешки, что в большом количестве отец развешивал на балконе и разделить её с друзьями. Для меня в детстве соленая рыба была как для других семечки. А сейчас я уже сто лет её не ела. То, что продается в магазине это совсем не то, да и Сашка вяленую рыбу на дух не переносил, считая плебейской едой.