— Всегда готов. — Клив наклонился, чтобы набрать в чайник воды. От случайного прикосновения его плеча ей стало легче. — Хочешь поговорить об этом? Миранда? — настаивал он, отходя к плите, чтобы поставить чайник на огонь.
— Уже обращалась к психотерапевту. Не помогает.
— Расскажи мне.
Он смотрел на нее так пронзительно, что Энди забыла, что хотела сказать. В голове крутились воспоминания о том, какое счастье оказаться в его объятиях, слышать пульс возле уха, чувствовать руки на обнаженной спине, быть в безопасности.
— Хуже не будет. — Клив сделал шаг ей навстречу, а она смотрела только на его губы. — Не хочу пугать тебя, но дом стоял пустой довольно долго. Паук не единственная живность, готовая выползти из щелей.
— Ящерицы меня не беспокоят. — Она заставила себя отвернуться и перевела взгляд на ящерицу-геккона под потолком. — Они едят комаров и мух.
— Как и пауки.
— У тех миллион ног и глаз.
— Миллион?
Он поддразнивал ее. Энди знала, что в уголках его рта появились маленькие складочки, и сама не удержалась от улыбки.
— Ладно, восемь, — неожиданно смутилась она и с удвоенной силой принялась тереть упрямое пятно. — На четыре больше, чем надо, они волосатые, и у них клыки.
— Это все, что тебя пугает? — с веселой насмешкой спросил Клив.
Когда последний раз это было? На одной из вечеринок, когда один из инженеров преследовал ее ухаживаниями. Она спряталась в дамской комнате. Рейчел отсутствовала в ту ночь, и Клив спас ее, уведя через запасной выход. Энди не удержалась, искоса взглянула на него — лицо было тоньше, а морщинки глубже, чем она помнила.
— Рассудком понимаю, что они боятся меня больше, чем я их, но стоит увидеть одного — впадаю в панику.
Сложив руки на груди, Клив молча ждал продолжения, как бывало тысячу раз, когда кто-то начинал оправдываться.
— Мне было восемь. Один мальчишка запихнул мне за шиворот огромного паука. Я чувствовала, как он барахтался под блузкой. У меня началась истерика: я визжала и срывала с себя одежду. — От воспоминания у Энди мурашки побежали по коже. — Пуговицы так и летели, а он и его мерзкие дружки от смеха катались по полу, пока не прибежала учительница и не прекратила все это. — Она вздохнула. — Паук оказался не настоящим, а резиновой игрушкой.
— Почему он выбрал жертвой тебя?
— Отец назвал его дураком за то, что девчонка победила его в математическом тесте.
— Жаль, что нельзя штрафовать родителей за плохое поведение.
— Как бы то ни было, но при виде паука, я, как восьмилетний ребенок, чувствую, как он ползает по коже.
— Классическая форма маниакального психоза.