— Так он был первым, с кем ты поделилась новостью?
— Прости, Клив. Я должна была сказать тебе первому.
— Не переживай. — Он поцеловал ее в лоб. — Если бы я не задержался на Кипре… — Он сознательно оттягивал возвращение, не решаясь на неизбежный разговор с Мирандой, не зная, что сказать. — Если бы я был рядом…
— Если бы да кабы…
— То во рту росли б грибы.
Они оба засмеялись.
— По правде говоря, мне нельзя есть довольно много продуктов. Несколько дней назад это не имело значения — мне ничего не хотелось, но теперь аппетит вернулся. Надо заглянуть в Интернет.
— Завтра возьму с собой смартфон, когда поедем в Сан-Рокко.
— Нет! Не вздумай… — Она покачала головой. — Не обращай внимания. Веду себя глупо. Просто боюсь, что внешний мир ворвется в нашу теперешнюю жизнь и разрушит ее.
Обняв за плечи, Клив крепко прижал ее к себе.
— Ладно…
— Гормоны, кажется, снова взбесились, — оправдывалась Энди. — Конечно, тебе надо проверить почту.
— Не обязательно, — сказал Клив, не чуждый мысли, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой: в любой момент какая-то неожиданность нарушит идиллию. — Гормоны каждую минуту начеку, готовые защитить тебя. Давай будем их уважать.
Энди кивнула, но глаза странно блестели: она сдерживалась, чтобы не заплакать.
— Давай завтра пообедаем в ресторане. Я видел симпатичное заведение с видом на море примерно в километре от Сан-Рокко. Может, нам осмотреть остров, ведь мы в отпуске. Даже волонтерам положено время полюбоваться местными красотами.
— Только когда они разгибают спину от непосильного труда, — заметила Энди, заставив его рассмеяться. — Паста готова?
Клив отпустил ее и повернулся к плите.
— В самый раз.
Он слил воду, перемешал пасту с соусом, разложил по тарелкам.
— Остается украсить сверху оливками, листком базилика — и блюдо готово. — Он убедился, что плита выключена, и предложил:
— Давай поедим на террасе.
Они сидели рядом, ели пасту и смотрели вниз на огоньки залива ди Роза.
— Марк Твен сказал, ничто так не украшает пейзаж, как яйца с беконом, — заметила Энди. — Могу добавить к списку тарелку пасты.
— К этому виду полагается звучащая вдалеке неаполитанская любовная песня.
Засмеявшись, Энди покачала головой:
— Вот не думала, что ты неисправимый старый романтик.
— Напрасно. Что бы ты предпочла?
— София любила Синатру и по вечерам, когда мы здесь собирались, ставила пластинки с его медленными песнями.
Взяв Энди за руку, Клив тихо запел.
— Никогда не слышала, как ты поешь, — сказала Энди, когда он закончил.
— У меня никогда раньше не было причины петь о любви.
— Клив…