— Все, что нам сейчас нужно, -это обнаружить и настигнуть, виновного, которого нужно будет поставить на место Дарнела,— сказал он.
— Да, но ведь на это всем наплевать, кроме вас! Когда я получу свое наследство, я вам дам столько денег, сколько вам никогда не заработать своим проклятым ремеслом частного детектива!
Шайн медленно покачал головой.
— У меня дубовая голова, Ренслоу,— сказал он.—
К тому же у меня, может быть, осталось немного гордости. Я никогда не доставлю Пантеру удовольствие увидеть, как я буду ретироваться из Майами.
— Проклятье! Но ведь у вас будет достаточно денег, чтобы купить Пантера и перепродать его!
Шайн ничего не ответил.
— Послушайте,— вдруг великодушно предложил Ренслоу,— а почему бы вам не повесить убийство., на шею одному из детей Трипа? Они ведь оба были там вчера вечером. Они же ненавидели и не выносили Леору, потому что она отказывала им в деньгах. Если уж дело на то пошло, то это один из них мог нанести ей этот удар.
— Возможно, весьма возможно,— прошептал Шайн.— Но это обстоятельство будет значительно труднее доказать, чем сказать об этом.
Он вытянул вперед свои длинные ноги, сунул обе руки в карманы и закусил губу с задумчивым видом. Мона посмотрела на обоих мужчин, дрожащей рукой снова налила себе питье и вдруг воскликнула:
— Боже мой, я никогда ничего подобного не видела! Вы оба, сидя тут, ищете кого-то, кого смогли бы обвинить в убийстве, так же спокойно, как будто, спрашиваете, какое блюдо сегодня будет подано на обед!
Шайн нахмурил свои густые брови. Он хотя и слышал ее восклицание, но не подал вида, что обратил на него внимание.
— Да, нам действительно нужен кто-то, у кого была возможность и, особенно, «причина» для убийства,—пробормотал он.
Неожиданно он выпрямился и спросил у Ренслоу;
— А эти письма, которые вы писали своей сестре? Вам -не кажется, что они могут свидетельствовать против вас?
Ренслоу открыл рот, потом снова закрыл его, казалось, совершенно ошеломленный.
— Какие письма? — спросил он прерывающимся голосом. . .
— Я считал, что мы договорились и перестанем разыгрывать мелодраму. Нужно все же, наконец, основательно обо всем договориться, чтобы была совершеннейшая ясность во всем, если вы хотите, чтобы эта история прошла для вас гладко.
— Конечно, это и мое желание. Но я никогда и ничего не слышал о письмах.
Шайн разозлился..
— Боже, мой! — воскликнул он в сильном раздражении,— Если вы не хотите мне говорить всей правды, я все брошу! .
Он встал и решительным шагом направился к двери. Зубы его' были крепко сжаты.
— Подождите,— умоляющим тоном попросил его Ренслоу.— Не говорите так. Я вам клянусь, что я не лгу. Что это за письма?