28 апреля пришла телеграмма из Гонконга, что американцы вышли в море всеми силами. Весь личный состав был с берега возвращён на корабли, на флоте и батареях, гарнизоне Маниле и воинских подразделениях, которые стояли в ней и округе была объявлена боевая готовность. Генерал-губернатор Филиппин Басилио Аугустин опасался при появлении американцев у Манилы активизации повстанцев.
Корабли заняли свои позиции, были наконец-то выставлены мины. Мины решили поставить траверсом к берегу, по центру относительно береговых батарей, чтоб случаи подрыва они могли сосредоточить огонь на подранке. Монтехо и Аугустин ещё раз накоротке встретились, обсудив ряд моментов. Монтехо с командирами кораблей провёл последнее перед боем совещание, где ещё раз прошлись по возможному ходу боя и действия кораблей. Флот и берег начали ждать противника.
Нейтралам, кто не ушёл из порта Манилы было вновь предложено его покинуть, если они этого не сделают власти Испании снимают с себя всякую ответственность за последствия. Началась полустихийная эвакуация различных учреждений, контор и жителей в самой Маниле, и районов Эрмиты, Малаты, были приведены в готовность пожарные части, полиция.
На кораблях, перед строем было зачитано воззвание генерал-губернатора Филиппин испанским солдатам и матросам:
«Эскадра, сплошь состоящая из иностранцев, ни обученных, ни дисциплинированных, готовиться прибыть на наш архипелаг с разбойничьим намерением забрать у нас всё что есть: жизнь; честь; свободу. Так как на храбрость американские моряки просто не способны, вместо храбрости они вдохновляются притязаниями замены нашей Католической церкви на их еретическое протестантство. Они обращаются с нами, как с дикими племенами, невосприимчивыми к цивилизации. Они хотят овладеть нашими богатствами, как будто они незнакомы с правами частной собственности, и похитить тех людей, кого они рассматривают как полезную рабочую силу для своих кораблей или для эксплуатации в сельском хозяйстве и индустрии».
Конечно, большинство матросов и солдат не знали, что такое индустрия и эксплуатация, но то, что американцы еретики знали точно, да и дикими племенами себе не ощущали, и не хотели терять жизнь, свободу и конечно частную собственность.
Коммодор Джордж Дьюи был одновременно доволен и не доволен. Доволен тем, что он наконец-то в море и знает, что надо делать, ушло гнетущее ожидание. Недоволен, тем, что он понимал, что его эскадра не до конца к выполнению той задачи, которую ему в своей телеграмме поставили приказом из Морского Департамента, — «Неприятельские корабли уничтожить или захватить».