Если предчувствия его не обманывали, грядущая буря на несколько дней погребет лагерь под снегом.
Потому Кассиан и оказался на пятачке, где за шатрами и горсткой домов стояли магазинчики и мастерские ремесленников. Они разместились по обе стороны проселочной дороги. Покрытая снегом сейчас, в летние месяцы она раскисала от дождей или нещадно пылила. Магазин, где торговали всем понемногу, уже вывесил знак «Товары закончились». Помимо него, в лагере имелось две кузницы, мастерские сапожника и резчика по дереву, а также магазин одежды.
Деревянному магазину было лет десять. По иллирианским меркам, сравнительно новое здание. На втором этаже жил владелец. Там ярко горели лампы. А в витрине стояло то, что требовалось Кассиану.
Входная дверь была переплетчатой, с квадратиками толстого стекла. Такие двери сплошь и рядом встречались в магазинах Велариса, а здесь выглядели не совсем уместной диковиной. Кассиан толкнул дверь и вошел, звякнув колокольчиком. Проем был достаточно широким, но ему все равно пришлось плотно сложить крылья. Внутри было тепло и уютно. Не желая выстуживать помещение, Кассиан поспешно закрыл дверь.
За сосновым прилавком стояла худощавая молодая женщина. Она замерла и лишь следила за ним.
Первыми Кассиан заметил шрамы на ее крыльях. Жестокие, умело нанесенные шрамы, тянущиеся вдоль центральных сухожилий.
Его замутило, но он заставил себя улыбнуться и подошел к отполированному прилавку. Этой женщине, как и многим иллирианкам, подрезали крылья.
– Мне нужен Протус, – сказал Кассиан, глядя в умные, проницательные карие глаза.
Чувствовалось, его появление застигло ее врасплох, но не испугало. Темные волосы продавщица заплела в обычную косу. Бронзовая кожа, узкое, скуластое лицо… Отнюдь не красавица, но такое лицо запоминалось.
Женщина не опустила взгляд, как требовали правила иллирианского воспитания. В ее семье чтили традиции, иначе не обрезали бы крылья. Но даже пройдя через жестокий ритуал, она не стала покорной. Женщина спокойно выдерживала взгляд Кассиана, зная, кто зашел в ее магазин.
Ему сразу вспомнился взгляд Несты – такой же прямой и пронизывающий.
– Протус был моим отцом, – сказала она, снимая белый фартук с простенького коричневого платья.
Был.
– Мне тяжело это слышать, – сказал Кассиан.
– Он не вернулся с войны.
Кассиану захотелось опустить голову.
– Это еще тяжелее.
– Тебе-то что горевать? – равнодушно спросила она.
Похоже, женщина не нуждалась в сострадании.
– Эмерия, – представилась она, протягивая худощавую руку. – Теперь это мой магазин.
Дочь Протуса провела черту, причем весьма своеобразную. Кассиан пожал протянутую руку, не удивившись, что та оказалась твердой и сильной.