Но я пришел сюда ради мира, нуждавшегося в упрочении. Когда мы этого достигнем, можно будет вернуться и разорвать Тамлина на куски.
– Ласэн утверждал, что ты появишься, – вместо приветствия произнес Тамлин.
Голос его был таким же безжизненным, как и глаза. Рука упиралась в дверь.
– Вот как? А я думал, что даром ясновидения владеет его истинная пара.
Тамлин молча смотрел на меня, либо не улавливая моей шутки, либо пропуская ее мимо ушей.
– Чего тебе понадобилось? – спросил он.
За его спиной – тишина. Ни звука шагов, ни какого-либо шороха. Особняк и окрестности словно вымерли. Даже птицы не щебетали над головой.
– Захотелось поговорить о том и о сем, – сказал я, награждая Тамлина кошачьей ухмылкой, всегда выводившей его из себя. – Надеюсь, ты не откажешься угостить меня чаем?
Коридоры встретили меня сумраком. На окнах – уцелевшие занавески. Вышитые на них яркие узоры выглядели странно и даже неуместно в этом… склепе.
Особняк Тамлина превратился в склеп.
Мы шли туда, где в прежние времена находилась библиотека. Шаги звучали все глуше, а слой пыли на полу и предметах становился все толще.
Тамлин шел молча, не объясняя, когда и почему опустело просторное и внушительное здание. Резные двери многих комнат были приоткрыты. Везде одно и то же: ломаная мебель, изорванные картины, трещины на стенах.
Тамлин открыл дверь библиотеки, где было совсем темно. До сих пор мне казалось, что Ласэн отправился сюда, рассчитывая за время праздников наладить пошатнувшиеся отношения с Тамлином. Нет. Ласэн сделал это из жалости и милосердия.
Мои глаза привыкли к темноте раньше, чем Тамлин махнул рукой, и в стеклянных чашах вспыхнули шары фэйского света.
Библиотека оказалась единственной комнатой, которую Тамлин пока пощадил. Во всяком случае, здешнюю мебель он не тронул.
Все так же молча мы подошли к большому столу, занимавшему середину библиотеки. Тамлин опустился в мягкое кресло с резными подлокотниками. Нынче оно заменяло ему трон. Я сел в другое кресло, отозвавшееся недовольным скрипом пружин. Такая мебель годилась скорее для придворных с их хихиканьем и пустой болтовней. Двое взрослых, опытных воинов, какими были мы с Тамлином, смотрелись в этих креслах довольно странно.
Запустение ощущалось и здесь.
– Если ты явился позлорадствовать, можешь не трудиться, – произнес Тамлин.
– С какой стати мне злорадствовать? – спросил я, изображая искреннее удивление.
На лице Тамлина не дрогнул ни единый мускул.
– И о чем же ты хотел поговорить?
Я неспешно обвел глазами книги и расписной сводчатый потолок.
– А где мой дорогой друг Ласэн?