– Если тебе нужно отдельное помещение для рисования и живописи, мы можем купить здание в любой части города, – предложил Риз.
Неяркое солнце золотило его волосы. Никаких следов крыльев.
– Пойми, я не стремлюсь к одиночеству. Но… так легче сосредоточиться. Другие ощущения.
Я покачала головой, сознавая неубедительность объяснений.
– Даже не знаю, как тебе сказать… Живопись помогает. Во всяком случае, мне.
Я шумно выдохнула, разглядывая лицо Риза. Самое дорогое мне лицо. В мозгу звучали слова ткачихи. Она потеряла мужа. Я – нет. И тем не менее она продолжает работать, создавать изумительные шпалеры.
Я потянулась к щеке Риза. Он наклонился.
– Знаешь, я подумала: если живопись помогает мне, вдруг она поможет и другим? Не мои картины, конечно. Обучение других азам живописи. Место, куда бы они могли приходить и рисовать. Преодолевать через холст и краски то, что преодолеваю я. Может, я говорю сплошные глупости?
Глаза Риза потеплели.
– Наоборот, это очень здравая мысль, – сказал он.
Я гладила его щеку, наслаждаясь каждым мгновением.
– Мне от живописи становится лучше. Быть может, и еще кому-то станет.
Риз молчал, понимая, что я нуждаюсь не столько в его ответах, сколько в его присутствии. Он ни о чем не спрашивал, а я гладила его лицо. Нашей истинной парности было меньше года. Если бы завершающее сражение летней войны закончилось по-иному, сколько горестных дум и чувств обуревало бы меня сейчас? Иные ударяли бы больнее всего, и я знала какие. С иными я могла бы справиться.
– Как ты думаешь, если появится место для занятий живописью, туда придет хоть кто-то? – спросила я.
Риз задумался, посмотрел мне в глаза, поцеловал в висок, согрев дыханием мои озябшие щеки.
– Вначале нужно, чтобы оно появилось. Тогда и увидишь.
Риз отправлялся в лагерь Девлона, где их с Кассианом ждала очередная встреча с иллирианскими командирами. Он проводил меня до дверей Амрены и исчез, перебросившись.
Войдя к ней, я невольно повела носом, пробормотав:
– Какой… интересный запах.
Амрена сидела в середине громадной комнаты, за длинным столом. Услышав мои слова, она криво усмехнулась и кивнула в сторону кровати с балдахином.
Мятые простыни и раскиданные подушки подтвердили мои догадки о происхождении запаха.
– Ты бы хоть окно открыла, – предложила я.
Противоположная стена сплошь состояла из окон.
– Не люблю холодрыгу, – буркнула Амрена, возвращаясь к своему занятию.
– Ты, никак, картину-головоломку складываешь?
Амрена опустила крошечный кусочек посреди фрагмента, над которым трудилась.
– А чем еще мне заниматься на праздниках?