— Здесь необходимо прибраться.
Девушка покорно кивнула и, всё так же не поднимая головы, пролепетала чуть слышно:
— Я спрошу у хозяина. — После чего поспешила скрыться за дверью.
Как ни странно, оставив ту незапертой. Мишель удивлённо хмыкнула, а обследовав добротную, крепко держащуюся на петлях створку, удивилась ещё больше: дверь запиралась изнутри на щеколду.
Конечно, если мистер Чудовище пожелает заглянуть к ней в гости, эта железяка навряд ли его остановит. С другой стороны, с щеколдой всё же спокойнее.
— Даже не надейся, Гален, что сдамся и упаду к твоим ногам, умоляя, чтобы забрал меня отсюда. Лучше на чердаке, в пыли и грязи, зато подальше от тебя. Пока я не найду способ отсюда выбраться. А я его обязательно найду! Даже не сомневайся!
За этим страстным монологом её и застала вернувшаяся на чердак служанка. Мишель услышала, как в дверь несмело постучались, и, только убедившись, что это рабыня пришла убираться, а не Гален пожаловал снова над ней издеваться, отодвинула щеколду.
К радости пленницы, служанка явилась не с пустыми руками. Принесла с собой ведро, метёлку и тряпки.
— И ещё обязательно постельное бельё поменяй, — довольная пусть и крохотной победой над Донеганом (хоть что-то человеческое в нём осталось), Мишель приступила к своему излюбленному занятию: принялась отдавать распоряжения. — И ковёр нужно будет вытрясти. А потом почисть его хорошенько. Гардины — выстирай. Можешь даже прокипятить… Я тебе мешать не буду. Посижу тут пока в кресле, почитаю что-нибудь. — Девушка скользнула рассеянным взглядом по книжным полкам, уже заранее морщась от мысли, что придётся дотрагиваться до ветхих, пыльных переплётов, и направилась к плетёному креслу, примеченному ранее.
— Господин сказал, — рабыня неловко кашлянула и, помешкав, всё-таки продолжила: — что если хотите жить в чистоте, вам придётся… самой убираться.
От такого заявления Мишель оторопела и не сразу нашлась, что ответить. А когда к ней вернулся дар речи, служанки в комнате уже не было.
— Мерзавец! — воскликнула пленница, топнув для острастки ногой, хоть угрожать-то ей здесь было и некому. Разве что только своим грозным видом Мишель надеялась распугать пауков. — Какой же ты всё-таки мерзавец, Гален Донеган! Мало ты меня унижал. Теперь ещё и это! Негодяй! — Девушка расстроенно поджала губы, по-детски хлюпнула носом и чуть слышно закончила: — Я ведь не умею убирать.
Огляделась растерянно, даже не представляя, с чего начать. Мелькнула мысль всё-таки усесться в кресло и, спрятав лицо в ладонях, снова разреветься. Но это бы навряд ли решило проблему с уборкой. Сказав себе, что поплакать она вполне может и позже, в чистой, хорошо проветренной комнате, воинственно сжав кулаки, Мишель ринулась к окну.