Но не доехали…
Открыла глаза, и тут же их закрыла.
Потом снова приоткрыла один.
Укрытая теплым зеленым пледом, я лежала на диванчике. На большом дубовом столе горела лампа, половину кабинета с орудиями пыток скрывал полумрак.
Осознание того, что все случившееся — не сон, подбросило, как пружиной. От резкого движения закружилась голова, а сердце зачастило. Да что со мной? Может, пониженное давление у тела, которое мне досталось, или так выражается наша несовместимость?
Соскребла себя с диванчика, проковыляла к письменному столу. В разбросанных бумагах черт бы ногу сломал, поверх них лежало уже знакомое зеркальце. Стекло потускнело и треснуло. Сломалось после моих откровений? Загадка, да и только. Интересно, у них шкафы-самоходы и скатерти-самобранки тоже есть?
По-прежнему дико хотелось пить, поэтому я радостно потянулась к графину и бокалу. Вода приятно холодила губы, смачивала дерущее горло. Впрочем, сегодня оно уже болело чуть меньше.
После нашего разговора Гордон отправился ловить Патрисию, ну или куда там еще. Правда, двери запереть не забыл. Это я помнила точно. Если бы еще знать, где я, и куда идти… Вряд ли в параллельном мире есть консульство РФ. Но сидеть и ждать Гордона совершенно не хотелось. Вдруг, когда он выяснил, что я не Утконос и помочь не могу, просто запрячет как опасного свидетеля в камеру? На сей раз надолго.
Быстрые шаги, скрип двери, и в кабинет вошел лорд. Вот гадство!
Я замерла под его взглядом: с графином в одной руке, с бокалом в другой. Даже не подумала, что можно доскакать до дивана и притвориться спящей. Сразу не подумала, а теперь уже поздно. По лицу Гордона было сложно понять, собирается ли он мучить меня дальше или отпустить с миром, а лучше вернуть в мой мир. Даже чужое тело смущало все меньше и меньше. Скажу родителям, что поучаствовала в шоу, где с помощью пластической хирургии кардинально меняют внешность. Ну да, рост тоже на голову укоротили, но голова же на месте, с воспоминаниями и сознанием. Я даже готова смириться с новым обличием, только рассмотрю себя в зеркале получше. Мне главное домой попасть, к своим, а там разберусь.
Гордон подошел ко мне, пришлось задрать голову и напасть первой.
— Значит, я невиновна, но ты все равно не собираешься меня отпускать, так?
Будем честны, ни о чем я так сильно сейчас не мечтала, как очутиться дома, в родном теле, в котором провела двадцать шесть лет своей жизни. Но наивность моя потерялась где-то по пути между камерой в подземельях и этим кабинетом.
Гордон не изменился в лице, только глазами сверкнул. Или это просто отразилось пламя лампы.