9. Я опишу эту историю (прототипы — мы трое), это будет мой первый роман (а для читателей, надеюсь, он станет предостережением от ошибок)».
Я сохранил изменения в тексте, поражаясь тому, как, оказывается, много плюсов можно увидеть в поступке, за который становится стыдно. А ещё я назвал себя вечным оптимистом, болтом нержавеющим, свиньей благородной…
Когда я вернулся в минскую квартиру, дети уже спали. А Оксана плакала, сидя за столом на кухне. Я её обнял и спросил:
— Ксюшенька, что тебя так расстраивает?
Она прижалась ко мне и сказала:
— Ты давно не называл меня так ласково…
— Я очень хорошо прогулялся, укрепился. Записал много полезного. Даже целых девять плюсов для будущего вычислил из всей этой истории.
— А разве она уже закончилась?
Оксана глубоко вздохнула и продолжила:
— Ох, если бы ты знал, как я хочу, чтобы действительно закончилась. Раз и навсегда. Навсегда! Хочется жить спокойно и счастливо.
— Мы и будем так жить: спокойно и счастливо. Иначе — и смысла нет.
— Но чем ближе твой выход на работу, тем у меня на душе беспокойнее.
— Ксюшенька! Я укрепляюсь с каждым днём. Я готов к любому испытанию, даже к самому нежелательному для тебя: если она мне ответит «да». Я смогу ей сказать «нет».
— Может, ты себя просто заставляешь так сказать, как я в эти дни заставляю себя хоть немного поспать и поесть?
— Нет! Я осознаю дальше свои ошибки, свои чувства. Мне важна истина… И вот сейчас момент истины в том, что у тебя всё-таки депрессия. И нам необходимо выгнать её из твоей души.
— Как вам, мужчинам, просто. Сказал жене: «люблю другую», «ухожу из семьи», потом сказал, что это была ошибка — и все нормально. И аппетит, и сон в порядке. И никакой депрессии. Вам можно позавидовать.
— А ты хочешь, чтобы и я впал в депрессию, и мы тут оба рыдали на кухне, выпуская фонтаны слёз? — взорвался я, защищая мужчин. — Мы тогда бы точно не выбрались из этого болота.
— Молодец! Ты заварил всю эту кашу, но сам отделался лёгким испугом.
Я сдержал свои эмоции и, снова чувствуя свою вину перед Оксаной, ответил спокойным тоном:
— Я отделался нелёгким стрессом. Вернее, дозы стресса не способны меня выбить из колеи. Это плохо?
Она вытерла слёзы, улыбнулась мне и вместо ответа сказала:
— Ты ведь проголодался. Я на ужин давала детям вареники. Возьми в морозилке свою порцию и свари. А я пойду постираю детское бельё перед дорогой домой…
Утром следующего дня мы уже ехали в поезде. Вагон был полон пассажирами. Сквозь всеобщий шум я старался сосредоточиться и начать писать задуманный мной роман. Процесс пошёл хорошо. Оксана занимала детей, а я настолько увлёкся своим новым творением, что не заметил, как она отлучилась куда-то.