Его сердце вздрогнуло, ибо догадка…
— Я не обижаюсь за… ваш поступок на банкете. Больше девяти лет назад. Помните?
Его молчание было не долгим. Он набрался мужества посмотреть в её бесконечно сияющие глаза и сказал:
— Так значит, вы… Ты… Вы та самая Алина, которая…
— Которая так и не взяла у вас интервью.
Снова молчание… И её многоговорящая улыбка.
— Вам тяжело об этом вспоминать?
Молчание.
— Роман, поймите! Я вовсе не хочу ворошить старое. Я забочусь о вашем будущем.
Он недоверчиво усмехнулся и выдавил из себя:
— А разве у такого урода, как я, есть будущее?
— Вы урод?.. Что за мерзкое слово?.. Внешне вы были и остаётесь очень даже симпатичным мужчиной. А вот для души важнее всего будущее. У вас, как и у любого другого человека на Земле, всегда есть настоящее. Настоящее, в зависимости от которого складывается будущее.
«Надо же, комплименты мне делает и проповеди читает», — усмехнулся он снова, но сдержал свой пыл и сказал:
— Настоящее — дверь в будущее. Где-то я об этом уже слышал… Легко говорить.
— Да, говорить легко. Делать — всегда сложнее. Но ведь в преодолении сложностей — развитие человека. Каждый месяц, а иногда и каждую неделю, мы, работая для тех, кто попал в беду, имеем счастье наблюдать, как из, казалось бы, безнадёжно больного на свет заново рождается человек, воспринимающий себя полноценным. Давайте же, Роман, приложим вместе необходимые усилия, и вы тоже будете в их числе!
«Поздравляю вас, Алина Алексеевна! Визитная карточка вашего Центра получилась эффектной» — хотел было ответить Роман.
Но сдержался и спросил:
— Неужели вы, будучи директором Центра, готовы сами возиться с каким-то там Романом Сивцовым?
Она улыбнулась ещё мягче, пристальнее посмотрела ему в глаза и ответила:
— Готова. И с большой радостью. Как директор я не обязана это делать. Но, увидев имя и фамилию Роман Сивцов в списках подопечных, я нашла необходимые сведения о вас и решила лично ухаживать за моим старым знакомым.
— Почему? Объясни мне, почему? Мне, прошедшему сквозь огонь и воду равнодушия, жестокости и лицемерия; мне, ставшему причиной бед многих людей, не понятна эта бескорыстная логика, эта чуть ли не материнская забота обо мне.
— Да, мир жесток. Но не настолько, чтобы ему не было противовеса — мира Любви. Считайте, мы — я и сотрудники нашего Центра — явились к вам сюда из этого параллельного мира Любви. А преграды между двумя мирами снимает сейчас и даже эта наша беседа. Понимаешь?
— Пытаюсь…
Так, не заметно для самих себя, они перешли на «ты».
Ему захотелось узнать хоть что-то о её жизни