Старый ворон уселся на самую верхушку опоры железнодорожного столба и о чем-то задумался. Вдруг его размышления прервал заливистый крик: «Ку-ка-ре-ку! Я — молодец-удалец, первый на деревне певец!». Ворон удивленно посмотрел вниз и увидел, как по двору одного из домов важной поступью расхаживает молодой петух. Неожиданно с другой стороны раздался не менее заливистый крик с нотками возмущения: «Кук-ка-рек-куу! Это я — молодец-удалец и первый на деревне певец! А у тебя еще желток на перьях не обсох!». Это кричал уже другой петух, появившийся во дворе соседнего дома. «Ку-ка-ре-ку! Клевета!» — возмутился первый Петька — «Я первый на деревне певец! И курочку и у меня пеструшечки!» «Кук-ка-рек-куу! Да твои куры рябы, а мои как снег белы!» — не унимался второй Петька. «Ку-ка-ре-ку! Да-а, твои белы, да у них в саже подолы!» — передразнил второго первый петушок. «Кук-ка-рек-куу! А вот я сейчас как взлечу, да кому-то в темя наклюю!» — угрожающе завопил второй петушок. «Ку-ка-ре-ку! А ты попробуй — я тебе бороду оторву!» — не менее угрожающе ответил первый. Ворону надоело слушать их препирания и он, воспользовавшись паузой, громко и надрывно крикнул: «Кра-кра! Брехня-брехня!». После этого, сорвавшись с верхушки столба, ворон взмыл в небо и был таков. Петухи обиженно умокли, а потом каждый из них забубнил себе под нос: «Коак, коак, сам старый брехун!». Куры, которые давно не обращали внимания на хвастающихся друг перед другом петухов, вовсю лакомились выползшими из-под земли червями. Обнаружив своих жен за этим приятным занятием, петухи кинулись расталкивать кур и отнимать у них добычу, забыв и о недавних взаимных оскорблениях, и о хвастовстве и об обидных словах старого ворона.
Паучок и берёзовый листик. Паучительная история
Молодой паучок, живший на тонкой берёзке, всю ночь трудился над новой сетью. Старую-то вчера порвал шалун ветерок. К раннему утру новая сетка была готова. Славная вышла: ровная, восьмиугольная! Полюбовался ею паучок и прилёг ненадолго отдохнуть. В это время выпала роса, бриллиантовые россыпи уселись повсюду, попали они и на паучью сеть. Проснулся паучишка и запричитал: «Ай-яй-яй! Что же это такое делается? Я для вас что ли свою паутинку плёл?» — спрашивал паучок у росинок. «Да ты не бойся!» — успокаивали его капельки — «Вот сейчас поднимется ветерок и стряхнет нас с твоей паутинки!» «Ой, нет, нет!» — испуганно восклицал паучишка, — «Не надо ветерка, он мне уже столько паутинок разорвал…» А проходящие мимо молодой берёзки люди с восхищением восклицали: «Смотрите, как красиво сверкает роса в паутине!» Лишь одному паучку это не нравилось, потому как, не для того он трудился. Ну, во-первых, сеть он плёл, чтобы добывать себе пропитание, комаров там и мошек всяких, а во-вторых, была у паучка заветная мечта — поймать «изумрудную муху». Легенду об этой мухе поведала паучку его матушка, а ей её матушка. Муха эта особенная, не такая как прочие мухи и мошки, размером она чуть больше обыкновенных мух, брюшко у неё изумрудное, переливается на солнце, лапки иссиня-чёрные, а глаза как два драгоценных рубина. А уж как она жужжит, просто слух ласкает. Сказывала матушка, что если такая муха кому в сеть попадёт — будет тому пауку великое счастье! Никогда уже его паутина не порвётся и всегда будет полна улова. Вот и плёл паучишка свои сетки старательно, в надежде изловить ту заветную муху, а ветерок, ему все планы спутывал, паутинки с берёзки срывал. Старый паук предлагал ему под крышу гаража переселиться, там, мол, ветер так не шалит, паутины целее будут, да молодой паучок не соглашался, боялся, что в такую глушь «изумрудная муха» никогда не заглянет. Вот и приходилось ему постоянно, то подлатывать свою сеть, то новую плести…