Солнце золотило его каштановые волосы, легкий ветерок играл густыми прядями, и Габриэль прижала его голову к своей груди.
Дрю поднял глаза — в них горел яростный и нежный золотистый огонь.
— Габриэль?.. — шепнул он, вопросительно глядя в ее глаза.
Она просто кивнула и попыталась расстегнуть его рубашку, но пальцы вдруг стали удивительно неловкими, запутались в петлях, и Габриэль беспомощно посмотрела на Дрю.
Он нежно улыбнулся, и вдвоем они разом справились с пуговицами. Как зачарованная, смотрела она на широкую, мускулистую, поросшую золотистыми волосками мужскую грудь, потом обвела пальцами выпуклые мышцы.
— У тебя тело не картежника…
Дрю нахмурился:
— Откуда тебе это знать?
— Я их видела, — сказала Габриэль, пытаясь собраться с мыслями, в то время как ее рука продолжала скользить по его телу, постепенно спускаясь вниз. — Игроки все толстые, дряблые, как желе. Потому что слишком много сидят на одном месте, — поспешно объяснила она, испугавшись, что Дрю обидится.
Шотландец засмеялся, схватил ее руку и один за другим перецеловал все пальцы, забавляясь ее смущением и упиваясь ее растущей страстью.
— Как желе? Да, пожалуй, похоже!
— Ну я, конечно, никогда не видела картежника вот так… так близко, — лепетала Габриэль, еще больше смущаясь при мысли о том, как можно истолковать ее слова.
— Надеюсь, что так, — отозвался Дрю, — но я очень польщен, что ты меня не сравниваешь с… желе.
Габриэль потрогала его крепкий, подтянутый, мускулистый живот. Их взгляды встретились, и у нее захватило дух. Словно зачарованная, она с трудом отвела взгляд.
— Я в Шотландии иногда объезжал скаковых лошадей, — сказал Дрю. — Недурная, знаешь ли, тренировка.
— Но ты гораздо выше и плечистей, чем нужно жокею.
Шотландец улыбнулся.
— Вот по этой причине из меня и не вышел толк.
Габриэль помолчала и кивнула, приняв к сведению и эти слова. Но к чему весь этот разговор о лошадях, жокеях и скачках? Габриэль заглянула в глаза Дрю и поняла, что он намеренно говорит об этом, желая остудить их разгоряченную кровь. Глаза Дрю загорелись — и она поняла, что он прочел ее мысли.
— Обманщик, — сказала Габриэль, не желая, чтобы он прятался, как всегда, за беспечной, деланой беззаботностью. Ей нужны его сила, щедрость, нежность, его страсть, наконец. Девушка снова провела пальцами по его груди — и безмолвно восхитилась тем, с какой готовностью отозвалось его тело на эту нехитрую ласку.
— Я не привык иметь дело с девственницами, — хрипло сказал Дрю.
Рука Габриэль замерла. Неужели на этом все кончится? Неужели она никогда не познает высшего блаженства, которое сулили его объятия?