Он тонул в густых, липких волнах боли, сдавливающих все его тело. И этим волнам не было конца. Они то ударяли острыми иглами по обнаженным нервным окончаниям, то медленно вытягивали последние силы из обездвиженного тела. Даже думать было больно. Воспоминания, мысли, ощущения кипели в одурманенном лекарствами сознании, сливаясь в клубок, грозящий задушить его. И не было никакой возможности вырваться, просто вздохнуть свободно, не испытывая этого мучительного давления.
Откуда-то издалека доносились странные звуки, которые никак не удавалось разобрать, вычленить что-то осознанное из бессмысленного тумана, сгустившегося над ним. Сплошная пелена: в глазах, в ушах, в горле. Жуткий, физически ощущаемый страх от невозможности вырваться из этого плена. Кругом — одна только боль. Безысходность. Тупик.
Он пытался закричать или выдавить из себя хотя бы жалкий стон, но губы не слушались. В горле что-то хрипело, булькало, но наружу не вырывалось ни единого звука, словно некто запечатал его рот, лишая возможности что-то произнести.
Напрягал воспаленный мозг, пытаясь восстановить в памяти хоть какой-то сюжет, осмыслить действительность. Найти причину, ввергшую его в это дикое состояние. И не мог. Все время упускал какую-то тонкую нить, связывающую его с реальностью.
На осколках сознания вдруг промелькнуло лицо. Знакомое, родное… Голос, так не вписывающийся в терзающие его звуки. Зовущий. Умоляющий. О чем? Он не понимал. Задыхался от напряжения, пытаясь что-то различить, но боль заглушала абсолютно все.
Он должен был услышать. Проломить стену, закрывшую его от окружающего мира. Почему же тело отказывается слушаться? Почему мозг больше ему не подвластен? Он мертв? Тогда откуда этот океан боли, из которого никак не выбраться?
— Лешка… Лешенька…
Чей-то полувсхлип-полустон. Что это? Сон? Мираж? Бред? Так называли его очень давно… И только она… Но она… никак не может быть здесь. В его агонии. Она… давно в другом мире. И ему там места нет…
— Не умирай… Не бросай нас…
Нас… НАС?!
Все это просто мерещится… Последняя насмешка судьбы, жестокая игра его поврежденного разума. И этот странный детский плач. Откуда он мог взяться??? Его предсмертные галлюцинации?
Он внезапно стал громче, заглушая все остальные звуки. Плач ребенка. Обиженный надрывный крик. ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ????
Новый виток боли полоснул по нервам. Ему вдруг показалось, что он снова горит. Жуткая, полыхающая жаром волна окатила все тело, сминая остатки воспоминаний. Остался только этот жалобный плач. Единственный звук, не утонувший в бушующих вокруг него волнах. Ребенок звал на помощь. Именно его…