Марсали намочила в миске с водой чистую тряпочку, выжала и высыпала на нее приготовленный порошок. Присев на краешек кровати, осторожно наложила припарку на раненое плечо Патрика. Он вздрогнул всем телом, но не проснулся.
— Сколько у него шрамов, — прошептала Марсали.
— Да, он ведь воин.
— Но он добрый. — И она почувствовала, как сжимается сердце от одного только взгляда на него.
— Ты его любишь, — тихо промолвила Джинни, и, хотя это был не вопрос, Марсали кивнула. — А он любит тебя?
Марсали задумалась. Патрик ни разу не говорил ей заветных слов, но любимой называл, и в душе она верила, что так оно и есть.
— Думаю, любит, — прошептала она в ответ, — но я не уверена, что сам понимает это.
— Мужчины! — приглушенно фыркнула Джинни. — Вечно они последними понимают, что чувствуют. Если будешь ждать, чтобы он тебе сам об этом сказал, помрешь ожидаючи. Только по поступкам и узнаешь, что у него на сердце.
Марсали улыбнулась, снова взглянула на красивое, хоть и покрытое шрамами лицо мужа.
— Тогда, значит, любит, — сказала она. — И думать нечего.
Когда для Патрика было сделано все, что только возможно, Марсали повела Джинни в свою комнату. Ей очень хотелось остаться у постели Патрика, но она боялась потревожить его сон разговорами.
Не успела она открыть дверь, как ласки громко залопотали и завозились у себя в корзине. Марсали поспешила достать и приласкать их; с минуту они потерпели ее нежности, а затем вырвались из рук и помчались к Джинни, от волнения натыкаясь друг на друга.
— Предатели, — проворчала Марсали, невольно любуясь гибкими зверьками. Потом, зная, что этого не избежать, попросила:
— Расскажи мне об отце. Как он там?
— Беспокоится о тебе и твоей сестре, — отвечала Джинни, — но страшно горд Гэвином.
Долго ли осталось ему гордиться, подумала Марсали, если скоро он узнает, что сын все это время обманывал его?
— А с Синклером он говорил?
— Хм-м, — протянула Джинни, подходя к кровати с ласками на руках. — Синклер посылал человека справиться о тебе и Сесили и напомнить отцу, что обещанное надо выполнять.
— Значит, Сесили в безопасности, — прошептала Марсали. Несмотря на уверения Патрика, она все же боялась, что сестру найдут.
— Думаю, своей назойливостью Синклер уже вывел твоего отца из терпения, — продолжала Джинни. — О помолвке он больше не заговаривает, зато послал в парламент и самому королю прошение, чтобы тебя вернули в родительский дом, а Сазерлендов объявили вне закона.
Марсали взяла на руки Тристана, погрузила пальцы в густой мягкий мех.
— Он совсем один, — говорила Джинни. — И беспокоится о тебе.