— Я только исполнял приказ! — вскричал несчастный. — Меня иначе убили бы.
— Синклер мертв, — продолжил Алекс линию Томми. — Так что теперь будешь исполнять мои приказы. Кто еще есть в крепости?
Окончательно убедившись, что он во власти сумасшедших, пленный беспомощно залепетал:
— Дама. Три женщины, которые ходят за нею. Еще пять стражников.
— Где стражники?
— Трое спят. Двое остальных, должно быть, в караулке.
— Кто подавал сигнал?
— Я. Мы всегда по очереди дежурим в башне у окна.
— Сейчас там кто-нибудь есть?
— Нет, я должен был вернуться туда, как только прибудет смена.
— Смены не будет, — пробасил Томми.
— Они… они в самом деле мертвы?
— Ты ведь их не видел, верно? — нарочито грубо оборвал его Гектор. — Ну, давай снимай плед, который ты позоришь.
Пленный кинулся выполнять приказ, расстегивать неловкими от спешки пальцами ремень, державший плед, и вскоре, с далеко не деликатной помощью Томми, предстал перед Алексом в одной грязной, ветхой рубахе.
Джок оторвал от подола полосу ткани и связал ему руки за спиной; затем бесцеремонно подтолкнул вперед, приказав отвести их туда, где спит стража.
Не прошло и часа, как все караульные были связаны и заперты в сырой каморке в подвале древней башни. «Даму», как они ее называли, держали в комнате наверху; туда вела лестница из четырех маршей. При ней неотлучно находилась одна из женщин, а две другие, сменяясь, ходили за нею.
Алекс побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Уже наверху он застиг врасплох женщину, выходящую из двери. У нее на шее на кожаном шнурке висел ключ.
— Запирать не нужно, — выпалил он, оттесняя ее с дороги. Женщина пыталась остановить его, но прямо за ним шел Гектор, который схватил ее и оттащил в сторону.
Алекс вошел в комнату. Сердце бешено билось в груди, точно кузнечный молот, грозя сломать ребра. Окон в комнате не было; только на столике тускло горела свеча. На узкой койке лежала женщина, и, преодолев в несколько прыжков расстояние от порога, он опустился на колени у ее изголовья и сжал ее тонкую, бледную руку.
Лицо ее было знакомым, но крайне изможденным и синевато-белым, без кровинки, почти без жизни. Сонные голубые глаза глядели на него бессмысленно, будто не видя.
— Маргарет, — тихо позвал он. Она моргнула; взор вдруг прояснился.
— Алекс? — выдохнула она. — Матерь всеблагая! Алекс, это действительно ты? — И попыталась сесть. Он встал, чтобы помочь ей.
Она была страшно слаба, и взгляд то и дело туманился, ускользал.
— Я не могу… я уже выпила вино, и теперь не смогу встать.
— Они опоили тебя? — догадался Алекс.