— Понемногу. Понемногу каждый день. И каждую ночь. — Маргарет опять смотрела на него. — Твой отец… он…
— Он в Бринэйре, — подхватил Алекс. — А ты знаешь, где ты?
Она вяло покачала головой:
— Море… Где-то на море.
— Ты в Крейтоне. Тебя привез сюда Эдвард Синклер.
— Синклер? — Она снова качнула головой. — Ах да, Эдвард Синклер, помню… Но ведь меня здесь держит Грегор? — Маргарет умоляюще посмотрела на пасынка. — Пожалуйста… помоги мне вернуться домой.
— Нет, то был не отец, — мягко возразил Алекс. — Отец тебя сюда не отправлял, Маргарет. Он думает, что тебя нет в живых, что ты… что ты, быть может, убила себя. А твой брат верит, что тебя убил мой отец. И они… воюют.
Она смотрела на него не понимая.
— Это сделал не Грегор?
— Нет, — терпеливо повторил Алекс, — не он. Клянусь.
— Давно я?..
— Два года.
— Не помню… вино… Я чувствую такую… слабость, как выпью его, но оно делает все… — Маргарет с трудом проглотила слюну и приподнялась на локте, — более сносным.
У Алекса щемило сердце. Одежда висела на Маргарет, будто раньше принадлежала другой женщине, вдвое толще ее самой. Ему хотелось задушить Синклера.
Он обнял ее за плечи, помог подняться.
— Пойдем, Маргарет. Я отвезу тебя домой.
Но она зашаталась, и Алексу пришлось взять ее на руки. Господи, какая она легкая, как исхудала…
Когда Алекс подошел со своей ношей к двери, Гектор протянул к нему руки, чтобы принять ее. Алекс хотел было возразить, но передумал: Гектор сильнее, а спускаться им целых четыре пролета. Он передал Маргарет Гектору — бережно, не дыша, будто хрупкую стеклянную статуэтку.
— Будь осторожен.
— Да, — кивнул тот. — Жизнью клянусь, я буду осторожен.
Они побежали по истертым ступеням вниз, прочь из башни, туда, где покачивалась на волнах маленькая лодочка.
— Что там с караульными? — спросил Джок.
— Запрем их наверху, в башне. Томми, вы с Джеком остаетесь при них. Вам не придется долго ждать, пока за ними пришлют, — продолжал Алекс. — Думаю, брат предпочтет взять их на свое попечение.
Томми усмехнулся, и Алекс усмехнулся в ответ. Он чувствовал, что за эти несколько часов стал старше на десять лет. И умнее.
Граф Эберни стоял на ступенях своего замка и смотрел, как в ворота толпой входят люди. Те, что из его клана, были верхом на конях, очевидно чужих, и вели за собой еще человек двадцать пеших, со связанными руками.
Граф искал взглядом сына — и не находил. Тревога больно кольнула в сердце. Тут он заметил трех коней, везущих завернутые в пледы тела. Господи, прошу тебя. Только не это! Не забирай Гэвина. А потом в ворота, пошатываясь в седле, въехал последний всадник — невысокий, жилистый, больше привычный передвигаться бегом, чем верхом. У графа помутился взор и пресеклось дыхание.