Открытый всем ветрам разум, сдался, да — же не сопротивляясь. Говорил я им — учите разум! Нет! Мы просто не подпустим такого близко!
Напали неожиданно. Из — за угла, — смотрел я, его глазами. — Михаил шёл по направлению к клозету, как его тело сковали какой — то техникой, из стихии земли. Из темноты вышел солдат, в пятнистой форме гарнизона Черняево, приписанный видимо к кораблю, с лычками Десятника, одарённый. Две планки на плече, значит второй ранг.
— Как — же, я вас ненавижу, чернь! — подошёл он в плотную и ударил кулаком по лицу, разбив нос, в кровь. — Из — за вас, я уже вторую неделю на вахте! Раб! А у меня, знаешь, какие планы были? — не став ждать ответа, он стал его избивать, без изысков. Просто тупо бил, пока сам не устал, развернулся на каблуках и ушёл.
Я пересказал, что увидел парням, еле удержав Серёгу от ответных действий.
— Побить его в ответ? Он десятник! На службе! Его слово против нашего. К тому — же, избил он раба! Имущество, без права голоса. Ничего ему не будет, а вот над нами зависнет карцер или чего похуже. Так что усмири гнев. Поквитаемся позже… Месть, стоит подавать холодной, — внушал я ему.
— Он прав Серый, — вмешался Ерёмка. — Месть дело такое… — Изобразил он рукой непонятный жест.
— Ладно. Отпусти! — вырвался он, из захвата. — Я подожду, — пообещал он, стальным голосом.
На следующий день, проснулся Миша, пересказав мой рассказ в точности. Ну, и как более побитый жизнью, подтвердил мои выводы:
— Это ребят, ещё ничего. Всяко лучше, чем работать на шахте, где живут в лучшем случае лет пять. Не переживайте! Выше нос ведьмаки! — залихватски свистнул он, подмигнув фингалом.
Дерьмеца в этой жизни хлебнул он немало. Рассказы о жизни — там, за стеной, частенько скрашивали нам вечера.
Настроение постепенно улучшалось. Картишки. Тренировки. Сытное питание, без изысков. Мы и не заметили, как наступил седьмой день полёта. Конец нашего пути. Посёлок, близ Китайской границы ждал нас…
Все сбежались на обзорную палубу, вглядываясь в приближающуюся землю. Прервали — таки мою медитацию! Пройдя над рекой (Кия, как потом выяснилось), таёжными лесами, где отчётливо различимы — нам, северным людям: ели, кедры и как подсказал сбоку голос девчонки — маньчжурский орех. Мы зависли над пустой площадкой, выложенной бетонными плитами, куда и стали плавно спускаться. Пора на выход.
Посёлок же, за стенами части, представлял из себя — то тут, то там, натыканные домики, с распаханной землёй рядом. И гуляющими баранами, козами и коровами, за коими приглядывали мальчишки. Ни о каком порядке и речи быть не могло. Каждый отдельный дом был крепостью. На первом этаже, не было, ни дверей, ни окон. Второй этаж — был представлен узкими проёмами или скорее бойницами. И лишь на третьем, присутствовали привычные для нас окна. Крыши, были крыты шифером.