Я болею холодом и темнотой. Всерьез.
В неминуемые сезоны моей страны
я болею от скудости, грубости, жалости и вины.
Здравствуй, межлопаточный остеохондроз.
Раз в три месяца не выдерживать и звонить.
Рефлекторное счастье на звук твоего «алло».
Будто свет в чулане включают — и вмиг светло.
И меня от тебя, наверно, пора лечить.
Я устала от этих местоимений «тебя-меня»,
я сама с собой, нет никакого «ты».
«Ты» живет в параллельной вселенной, и вход закрыт.
Так случилось, в этом некого обвинять.
Ах ты, горе-злосчастьюшко, мой ненаглядный свет.
Все потешки-пестушки вылетели в трубу.
Ты с катушек съехала, мать, закатай губу,
тебе сколько лет?
И слезится ноябрь, как старческий глаз, и сосет тоска,
невменяемая, родимая, кровью поеная моей.
Я сама ее выкормила, выносила на руках.
Как теперь оставишь? поди-ка не пожалей.
Но в погоде ли дело, если в погожий день,
ну допустим, лета, индейского, золотого,
я иду, например, к глубокой синей воде
и ловлю в ней слово за словом…
И тогда, дыша органикой и синевой,
каждый вдох и выдох благословляя,
я все так же живу параллельно с тобой,
радуюсь, представляя:
вот ты едешь за город, слушаешь музыку по пути,
вот ты учишь братишку рыбачить, в футбол играть.
Этот день, безмятежный, как будто ему не пройти,
и тебе проживать.