Койша, выбравшись, из двигавшейся процессии, махнул Аллору рукой.
— Зайду к матушке. Вечером встретимся у конюшен.
Аллор кивнул головой и последовал за русальцами. Войдя в дом, Койша подошёл к матери, сидевшей у окна и наблюдавшей за праздником из своего дома.
— Здравствуй мама. Как ты? Ты что нибудь ела?
Он подошёл и обнял её. Тут же посмотрел на печь и стоящие на ней накрытые горшки.
— Нет. Ждала тебя.
Койша расстроился.
— Ведь говорил я тебе, что дома теперь буду бывать редко. Служба. Варавва ни кого не отпускает. Держит дружину у ворот. Тебе нужны силы. Ты должна хоть что-то есть.
Славия горестно вздохнула.
— Тебя давно не было дома. Испереживалась я вся. Не дай Бог, что с тобой. Тогда совсем одна останусь.
Она заплакала, вытирая слёзы краями чёрного платка, наброшенного на голову.
— Прекрати эти слёзы. — Койша поцеловал мать в щёку и пошёл к горшкам, стоящим на печи. — Ни чего со мной не случиться. Успокойся.
Он принёс и поставил на стол горшок с томлёной овсяной кашей. Отрезав от буханки хлеба два больших куска, помог матери перебраться к столу.
— Ешь. — Он зачерпнул деревянной ложкой каши и отправил её в рот. — Ближе к ночи начнём выдвигаться к лесу. Ты собрала вещи?
Славия махнула рукой, откусывая кусочек хлеба.
— Да мне и собирать то нечего. Разве одёжку какую. Картошка и крупа в мешках стоит. Хлеба напекла.
Койша улыбнулся, радуясь тому, что мать хоть как-то отвлекается от горестных мыслей. Отец погиб как воин. Земля ему пухом. Трудно без него и тоска другой раз берёт, но жить то надо. Он смотрел на мать. Она любила отца и теперь ей трудно свыкнуться с мыслью, что он уже ни когда не придёт домой, не обнимет, не поцелует. Они уже ни когда не будут вместе.
— Вага телегу готовит. Поедешь с ним и с Еленой. Они присмотрят за тобой.
— А ты?
— Я не смогу потому, что не буду идти с обозом. Но я тебе клянусь, как только будет случай оказаться в обозе, сразу же тебя найду.
Поев каши с хлебом, Койша поднялся из-за стола и, подойдя к матери, поцеловал её.
— Я к Ваге в кузню. Посмотрю, как идут у него дела, потом к воротам. Наверное, сегодня уже не увидимся. К тебе Елена зайдёт, поможет собраться.
Ещё раз обняв мать, он вышел из дома. Славия, глядя ему в след, опять уронила слезу.
На улицах вовсю гремели барабаны. Свирачи дули во флейты. Русальцы исполняли только им понятные танцы. За ними шли простые люди, и кто как мог, поддерживал шествие. Кто-то что-то пел, кто-то плясал. Мальчишки носились взад-вперёд, предупреждая хозяев очередного дома, что к ним идут гости. Праздник продолжался. Хозяйки накрывали столы, вытащенные по такому случаю из домов для угощения русальцев и всех, кто шёл с ними. На столы выставляли не хитрую снедь: хлеб, пироги с начинкой, мёд, солёные грибы, квашеную капусту, солёное сало. Всё, что осталось от зимних припасов. Обязательно на столе стояли кувшины с вином. Русальцы, как правило, вина не пили, зато те, кто шёл за ними, осушали всё до дна. Хозяйки не ругали за это, наоборот благодарили, и подливали в опорожнённые кувшины новое вино. За это им желали хорошего нового урожая, пополнения в семействе, любви и счастья в доме.