Появление в доме Люси, отвлекло Наташу от мыслей о Хозяине. Она ухаживала за котёнком так, как мать ухаживает за своим собственным ребёнком. Постоянно его вычёсывая и выгуливая только что не под ручку, она всю материнскую нерастраченную любовь перенесла на котёнка. В углу за печкой Наташа соорудила Люсе домик, но та предпочитала спать у неё в ногах, игнорируя собственный угол. Непонятно за какие заслуги, но Люся получила высочайшее право находиться вместе со всеми за обеденным столом. Специально для этого к столу была придвинута самая высокая в доме табуретка, опёршись на которую задними лапами, та выпрямлялась во весь свой ещё маленький рост, и цепляясь за край передними лапками, возвышалась над столешницей, являя всем торчащие уши и круглые голубого цвета постоянно удивлённые глаза. Тут же за столом она получала лакомые кусочки от хозяйских обедов. Игорь поначалу противился этому, но смирившись, махнул на всё рукой — чем бы, дитя не тешилось. Наташа занималась хозяйством по дому, ожидая открытия деревенской больнички, находясь пока в статусе безработной. Работы у Игоря в санчасти было не много, но люди шли к нему кто лечиться, а кто и просто за советом. Приезжали и с соседних деревень, прознав, что в Лотошниках появился дельный доктор, который действительно лечит. Жизнь шла своим чередом. Хозяин, по неведомой причине, больше в доме не объявлялся и про него стали понемногу забывать. Так прошёл целый месяц их счастливой семейной жизни. К концу ноября что-то незаметно изменилось. Было ли это связано с тем, что баба Катя пошла на поправку и понемногу начала говорить, то ли просто пришло время. Тем не менее, Хозяин вновь начал давать о себе знать. Сначала стали пропадать мелкие вещи, на которые никто не обращал внимания. Потом неожиданно стало скисать молоко, до этого хранившееся в погребе и никогда ранее не скисавшее. Чуть подросшая Люся стала вести себя беспокойно. Она, то жалобно мяукала без особой причины, то на загривке у неё поднималась колом короткая густая шерсть и она начинала шипеть, словно дикая, скаля свои мелкие не выросшие ещё клыки. В такие моменты она прижималась к Наташе, как бы ища у той защиты, и напряжённо провожала своим зорким взглядом пустоту в дверном проёме. Во взгляде у Наташи стала появляться тревога. Однажды вечером Игорь застал её за странным занятием. Она наливала в одно блюдце молоко, а в другое вишнёвое варенье. Оба блюдца Наташа поставила прямо на стол, и что-то пошептав над ними, выключила свет.
— Это ты для Люси? — Игорю стало интересно. — Так она варенье не ест. И почему на столе?